Генерал-адмирал. Роман Злотников

Соломонович Кац, сорока двух лет от роду, осужденный на двадцать лет тюрьмы за мошенничество в особо крупных размерах. Его мне порекомендовал Канареев. Мы как раз обсуждали структуру и штат его собственной службы, когда я обмолвился, что ищу человека, способного заняться финансами, а спустя десять минут заметил, что штабс-ротмистр временами выпадает из разговора.

      – Что с вами, Викентий Зиновьевич? Вы стали довольно рассеянны.

      – Прошу простить, Алексей Александрович. Просто вы тут упомянули о том, что ищете финансиста…

      – Да, а что?

      – Э-эм… мне кажется, я знаю человека, который мог бы вам подойти.

      Я усмехнулся:

      – Вы разбираетесь в финансах?

      – Нет, – усмехнулся в ответ жандарм, – в людях.

      – Хм, интересно. И кто же эта таинственная личность?

      – Осужденный Кац.

      Я удивленно воздел брови:

      – Осужденный?

      – Да, Алексей Александрович. – Штабс-ротмистр явно наслаждался произведенным впечатлением.

      – Да еще и Кац?

      – Именно. Кац Яков Соломонович!

      Я несколько мгновений непонимающе сверлил штабс-ротмистра взглядом. Еще в самом начале нашего общения, когда мы с ним обсуждали общие принципы деятельности его службы, я настоятельно рекомендовал ему не брать в нее евреев. Хотя бы на руководящие посты. Нет, антисемитизмом я не страдал. В моей команде, оставшейся в прошлом, вернее, в будущем, двое из семи членов ближнего, так сказать, круга носили фамилии Цеперович и Нудельман. Так что ничего против людей этой крови я не имел. Вопрос был в другом. Здесь, в этом времени, евреи все еще были изгоями. То есть очень сплоченной и насквозь пронизанной мощными неформальными, в первую очередь родственными и общинными связями группой. Причем большое влияние в еврейских общинах имели раввины. Из чего вытекало, что даже самая искренняя вера в меня и верность этих людей будут подвергаться сильнейшему воздействию со стороны. И в один прекрасный день к ним может прийти какой-нибудь двоюродный брат жены дяди внучатого племянника свекра шурина, приехавший из какого-нибудь Бирмингема навестить родственников, и попросить о ма-а-аленькой услуге. Ну, или при очередном посещении синагоги раввин попросит их задержаться и ответить на пару вопросов вот этого уважаемого человека, который сильно помог общине и через пару дней уедет к себе в Бостон. Но если, зная все это, штабс-ротмистр все равно предлагает мне Якова Соломоновича Каца, значит, дело обстоит не совсем так, как кажется на первый взгляд.

      – Поясните.

      – Дело в том, что он русский.

      – С такими-то именем и фамилией? – Я недоверчиво хмыкнул.

      Жандарм усмехнулся:

      – Да, по их законам. Соломон Кац – его отец, а матушку звали Авдотья Микулина. У евреев же родство исчисляется по матери.

      Я понимающе кивнул. Действительно, у евреев родство исчисляется по матери. Впрочем, не только у евреев – подобные традиции имеют и другие народы, например туареги или некоторые племена аборигенов Австралии, и связаны они, как правило, с