Генерал-адмирал. Роман Злотников

полновесных. Просто запредельно по нынешним временам! Но в этом был самый смак – похоже, я знал, где взять такие деньги. Правда, до них требовалось еще добраться…

      Глава 3

      В этот поздний час штабс-ротмистр Канареев, известный всем сослуживцам как человек, чрезвычайно строго относящийся к собственному внешнему виду, а некоторыми знающими его людьми вообще почитаемый щеголем, ничем не напоминал себя обыденного. Поскольку одет он был в поношенный армяк, лапти с онучами, а его лицо украшала косматая борода, каковая раньше могла появиться на щеках ротмистра только в страшном сне. Однако вот появилась, вишь… Да и место, где ротмистр пребывал в столь странном для себя виде, также никак не соответствовало общепринятым представлениям о том, где до́лжно находиться блестящему молодому офицеру. Но Канареева это несоответствие ничуть не напрягало. Наоборот, он был чертовски доволен…

      Все началось почти полтора месяца назад. Штабс-ротмистр сидел в своем кабинете и злился. Впрочем, в последнее время это с ним происходило все чаще. И причин тому было множество. Если же вычленить главную для его сегодняшнего состояния, то оной был закончившийся всего лишь двадцать минут назад разговор с начальником Санкт-Петербургского охранного отделения Георгием Порфирьевичем Судейкиным. Да-а, такой выволочки штабс-ротмистр уже давно не получал. И главное – за что? За собственное рвение, по большому счету! И за честность. Нет, теперь надобно держать язык за зубами и в подобных случаях воздерживаться от доклада. А что подобные случаи будут – Канареев не сомневался. Потому что ни на прокуроров, ни на суд, ни, как бы кощунственно это ни звучало, на коллег-жандармов он более не рассчитывал. Всё, борьба с этими взвинченными уродами и хладнокровными убийцами, прячущими свою тягу к вседозволенности и попиранию всяческих норм под прикрытием из возвышенных слов о всеобщем счастии и высшей справедливости, а свою привычку к морфию и кокаину выдающими за первейшее проявление истинной свободы, перешла в другую стадию. Отныне штабс-ротмистр решил почитать ее своим личным делом.

      В коридоре послышался зычный голос господина Судейкина. Похоже, досталось кому-то еще, всё никак не успокоится начальник… Штабс-ротмистр скрипнул зубами. И ведь главное – за что?! Никто из законопослушных граждан не пострадал. А ежели четверо подданных Российской империи разнесены в клочья – так и поделом им, нечего было баловаться бомбизмом и химичить взрывчатку на съемной квартире. Тем более с непроверенными компонентами… И судьям опять же меньше работы, а то случаются у них иногда казусы – как, например, с госпожой Засулич. Так ведь нет же, начальство порешило, что Канареев все сделал не так, неправильно и противно закону и заслуживает не просто порицания, а сильнейшей выволочки…

      Именно в этот момент в дверь кабинета штабс-ротмистра, где он предавался негодованию, аккуратно постучали. Канареев зло скрипнул зубами: «Ну вот, кого-то нелегкая принесла! Скорее всего Петеньку