Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается. Лемони Сникет

этим ходом, – настаивал Клаус. – Иначе зачем было его строить.

      – Все это не важно, – отрезала Фиона. – Мы все равно не полезем наверх. Нам надо вернуться на «Квиквег», а то отчим будет волноваться, куда мы подевались. И в конце концов наденет водолазный шлем и отправится выяснять…

      – И прилив принесет его прямо в ядовитые заросли, – докончил Клаус. – Фиона права. Даже если бы нам удалось взобраться наверх, мы выбрали бы неправильный путь.

      – Но что мы еще можем придумать? – Вайолет нервно возвысила голос. – Не проводить же здесь всю оставшуюся жизнь!

      Фиона поглядела на грибы и вздохнула:

      – В «Микологических миниатюрах» говорится, что здешний мицелий прибывает и убывает. Сейчас он прибывает. Придется подождать, когда он снова начнет убывать, и тогда мы быстро пробежим по песку и поплывем к субмарине.

      – А через какое время они начнут убывать? – осведомился Клаус.

      – Неизвестно, – призналась Фиона. – Может быть, через несколько минут, а может быть, через несколько часов. И даже через несколько дней.

      – Несколько дней?! – повторила Вайолет. – Через несколько дней твой отчим перестанет нас ждать! Через несколько дней мы пропустим собрание Г. П. В.! Невозможно ждать несколько дней!

      – Это наш единственный выбор. – Клаус положил руку на плечо Вайолет, чтобы ее успокоить. – Или мы ждем, пока грибы не исчезнут, или отравимся спорами.

      – Тогда это никакой не выбор, – с горечью возразила Вайолет.

      – Это выбор Хобсона, – сказал Клаус. – Помнишь?

      Старшая сестра посмотрела на брата и слабо улыбнулась:

      – Конечно помню.

      – Мамасан, – добавила Солнышко. Старшие поглядели на нее, и Вайолет взяла ее на руки.

      – Кто такой Хобсон? – спросила Фиона. – Какой у него был выбор?

      Клаус улыбнулся:

      – Томас Хобсон жил в Британии в семнадцатом веке. Он держал конюшню и, согласно легенде, всегда говорил покупателям: «Либо берите лошадь, ближнюю к двери, либо никакой не получите».

      – Это же никакой не выбор, – удивилась Фиона.

      Вайолет улыбнулась:

      – Вот именно. Выбор Хобсона означает, что на самом деле выбора нет. Это выражение любила употреблять наша мама. Она говорила: «Вайолет, я предлагаю тебе хобсоновский выбор – или ты прибираешь свою комнату, или я буду стоять в дверях и распевать твою самую нелюбимую песню».

      Фиона усмехнулась:

      – А какая у тебя самая нелюбимая песня?

      – «Плывет, плывет твоя лодка», – ответила Вайолет. – Ненавижу то место, где говорится, что жизнь лишь сон.

      – А мне мама предлагала на выбор – или мыть посуду, или читать стихи Эдгара Геста[25], – присоединился Клаус. – Он мой самый-пресамый нелюбимый поэт.

      – Ванна или розовое платье, – проговорила Солнышко.

      – Ваша мама всегда шутила в таких случаях? – спросила Фиона. – Моя так жутко злилась, когда я не убирала свою комнату.

      – Наша мама тоже могла разозлиться, –

25

 Эдгар Гест – американский поэт и журналист первой половины XIX века, писал про повседневную жизнь.