Пока ты веришь. Анастасия Перкова

тяжело поранил себя инструментом, но крови мальчик нигде не увидел. Токену стало страшно. Он оказался сейчас свидетелем того, чего не должен был знать. Он не мог выйти или чем-то обнаружить свое присутствие, понимая, какой стыд испытает Дасар. Оставалось только молча ждать, пока все кончится.

      – Оставь меня, пожалуйста, – вдруг вымолвил Дасар сквозь рыдания. – Замолчи… Да замолчи же ты, злобная ведьма! Я и так делаю все, что ты хочешь. Что тебе еще нужно? Просто дай мне хоть один день отдохнуть. Я никуда не сбегу, клянусь. Я не оставлю тебя.

      Он развернулся и любовно провел рукой по животу статуи.

      – Мы никогда не расстанемся, – говорил он, целуя ароматное дерево. – Просто я очень устал. Прошу тебя…

      Глаза Токена расширились от ужаса, губы задрожали. Он сделал шаг назад, под ногой хрустнула сухая ветка. Токен подпрыгнул от неожиданности и выронил корзинку с едой. Она упала на землю с глухим стуком. Дасар вскинул голову и молниеносно повернулся на звук. «Бежать», – мелькнуло в голове Токена, но ноги словно лишились костей и плохо слушались его. Мгновение, и отец схватил его за плечо и выдернул из кустов.

      – Что ты тут высматриваешь? – рявкнул он, с силой встряхивая мальчика.

      – Н-ничего. Я просто принес тебе поесть.

      Токену в жизни не было так страшно. На одну бесконечную секунду он поверил, что отец способен убить его – такой яростью горели зеленые глаза Дасара.

      «Не трогай мальчика, и я дам тебе отдых, которого ты так просишь, – голос в голове Дасара раздался четче, чем обычно. – Навредишь ему – и я не прощу тебя никогда. О, ты не представляешь, какие муки я изобрету…». Пальцы Дасара разжались, и Токен едва устоял на ногах, получив неожиданную свободу.

      – Иди домой, – сквозь зубы процедил отец, – иди и не говори никому, что здесь видел. Особенно матери и твоему Афису. Понял? Я скоро вернусь.

      – Я не скажу, обещаю, – Токен бросился в чащу, пока отец не передумал.

      Он бежал что было сил и только в квартале от дома перешел на шаг, чтобы не представать перед матерью запыхавшимся и разгоряченным. Его отец разговаривал не сам с собой. Кто-то или что-то было там, на поляне, – он почувствовал это. Мальчик понимал, что проще всего – счесть отца сумасшедшим, но ему ли судить? Он, как никто другой, верил в то, что находится за гранью понимания. Токен искренне жалел Дасара, но поговорить об этом с ним не мог. Его отец был не из тех, кто открывает душу кому бы то ни было.

      Дасар вернулся домой, когда уже погасили все огни. Лежа в своей постели, Токен слышал, как отец в темноте гремит чем-то на кухне. Вероятно, он пытался найти что поесть. «Так странно, – подумал Токен, – он не разбудил маму. Он всегда ее будит, чтобы накормила. Даже поздно ночью. Может, пойти и помочь ему?». Но память услужливо предложила его взору рыдающего отца, и Токен натянул одеяло до самого подбородка, словно пытаясь отгородиться от произошедшего. Темный силуэт Дасара мелькнул в дверном проеме, задержался на мгновение и исчез. Хлопнула дверь родительской спальни.

      ***

      Наутро