Янтарь чужих воспоминаний. Марина Суржевская

уничтожила воспоминание. Знаете, я пока не до конца освоилась здесь…

      – Вас просто испугали мои слова, – спокойно обозначил мужчина и вздохнул. – Про убийство. Простите, Кристина. Мы уже так долго в этом месте и так часто сталкиваемся с… инцидентами, что стали совершенно бесчувственными чудовищами. Для нас это обыденная жизнь. Как дела, Хантер? Ничего, дружище, сегодня убили двоих, а у тебя? Понимаете меня? Мы уже забыли, как относятся к этому обычные люди. Нормальные. Мы все забыли, что такое страх.

      – Вы говорите странные вещи, Хантер.

      – Ну вот видите, и соблазнить не вышло, и рассмешить тоже. – Он криво усмехнулся. – Только испугать и расстроить. Наверное, я этого не переживу и с горя напьюсь. Не хотите составить мне компанию?

      Ее губы чуть дрогнули.

      – Я не умею пить, поэтому воздержусь.

      – Неужели вы начинаете буянить и петь непристойные песни? – Он сделал страшные глаза, и леди улыбнулась уже открыто.

      – Увы, Хантер. Я начинаю плакать и ненавидеть весь мир. Так что не советую меня спаивать.

      – Сегодня явно не мой день. – Мужчина издал тоскливый вздох, поглядывая на нее искоса. И усмехнулся, когда она сдалась. Конечно, сдалась.

      – Ну хорошо, только никакого вина. – Она погрозила тонким пальчиком. – Кофе. Договорились?

      – Я счастливейший из людей! – улыбнулся дознаватель и отвесил шутливый поклон. – И всю ночь буду сочинять оду в вашу честь, о моя прекрасная леди!

      – У меня стойкая аллергия на эпистолярный жанр, – улыбнулась Кристина, возвращаясь к пометкам в тетради. – Так что давайте просто выпьем кофе.

      – Вы не даете мне блеснуть талантами! И вот как вас после этого соблазнять?

      – Просто оставайтесь собой, Хантер, – велела она.

      Распрощались они вполне дружески, и мужчина ушел в темноту. Потом бесшумно вернулся и еще какое–то время постоял за стеллажами, глядя на девушку. Кристина, кажется, успокоилась и теперь спокойно работала. Доставала шар, осматривала, ставила на место, сверяя номер. И снова. Когда она тянулась к верхней полке, ткань серого платья натягивалась, обрисовывая грудь. Он прижал к лицу запястье, на котором остался ее запах. Дикая вишня.

      Еще постоял, наблюдая за ней, и скользнул во тьму окончательно.

      «Просто оставайтесь собой, Хантер».

      Нет, вишневая девочка, пахнущая так притягательно–горько. Если он будет собой, то она вряд ли обрадуется…

      ***

      Кристина

      Дура, дура, дура!

      Как она могла так отреагировать? Просто не ожидала? А чего она ожидала?

      Или все дело в этом лорде Дартере? Он ее пугал… Внешне в нем ничего не вызывало страха, напротив, мужчина красив. Породистое лицо наследного лорда: высокий лоб, нос с небольшой горбинкой и нервными ноздрями, жесткие, но красиво очерченные губы, высокие скулы и мужественный подбородок. Так что в нем пугает? Может быть, глаза? Равнодушные, серые, глубокие, словно бесконечная пелена тумана, что порой зависает над городом.

      Крис