Рано иль поздно. Николай Николаевич Наседкин

ему никогда этого не узнать – вдруг соскользнул он в затягивающийся омут ненужных мыслей. И как же он благодарен ей за то, что она подарила ему кусочек своей жизни-судьбы, продлив тем самым его молодость!

      Он приподнял голову, повернулся к ней, спящей, опять ощутил сладкую истому от неизбывности её юной красоты. В окно даже сквозь шторы неистово и неудержимо пробивалось первое за последние две недели февральское солнце, освещая тонкую прозрачную кожу любимой. Он бережно провёл пальцами по её щеке, губам, словно пытаясь запомнить родимый облик, откинулся навзничь и закрыл глаза, зажимая подступающие горючие и совсем ненужные слёзы…

      Сколько же продлится это счастье?

      Господи, только б подольше!

      За окном стоял февраль, вторая половина. Для кого-то – конец зимы; для кого-то – начало-предвестье весны и бесконечного лета.

      /2006/

      СУДЬБА ПИСАТЕЛЯ

      Новелла

      Большинство людей не знают дату своей смерти. И слава Богу!

      Александр Павлович Словакин знал. Вернее, он сам эту дату и определил-назначил – пятница 29 января 2010 года. И речь-то, в общем, не о суициде, нет, просто Александр Павлович хотел, мечтал, подгадывал и стремился завершить путь земной именно в этот знаменательный день и неистово верил, что именно так и произойдёт-случится. А, как известно, неистовая вера творит порой чудеса.

      Чуть менее чем через полгода, а именно 15 июля, ему стукнуло бы пятьдесят – славный для писателя рубеж, но он даже этот соблазн отринул: важнее показалось подгадать под другой, более значимый и эпохальный юбилей…

      Вообще с этими датами-цифирью, старым и новым стилями, на первый взгляд, возникала какая-то тарарабумбия, но Александр Павлович столь многое в своей idée fixe[1] притянул за уши и пришил белыми нитками, что на мелкие несоответствия-несуразности с датами можно было и не обращать внимания…

* * *

      Всё началось лет двадцать назад, когда у молодого провинциального учителя и по совместительству подающего большие надежды писателя Александра Словакина началась столичная часть судьбы.

      До этого в родном своём Баранове напечатали несколько его рассказов в областных газетах, пробился он пару раз в региональный «Подъём», тиснули его повесть в коллективном сборнике «Молодая проза Черноземья». И вот на волне первых успехов он сперва попал на какое-то тогда ещё Всесоюзное совещание молодых, где его без проволочек втащили-приняли в Союз писателей тогда ещё СССР. Потом его опубликовал престижный «Наш современник». И тут же (ну попёрло!) ему удалось поступить на Высшие литературные курсы при Литинституте и, проучившись два года, зацепиться в Москве – устроился редактором в только что родившееся книжное издательство «Голос», основал которое его земляк и в котором незадолго до того стотысячным тиражом вышел первый сборник повестей и рассказов Александра.

      Вот в те-то благословенные опьяняющие дни первых литературных

1

idée fixe (фр.) – навязчивая идея.