Отражение. Альбина Викторовна Новохатько

Мария. – Мы вас сегодня не ждали.

      Дети услышав имя своего благодетеля, хором загалдели, и покидав свои вещи, бросились к Надежде.

      – Тихо! – воскликнула женщина. – Все в столовую, будем, есть пироги!

      Дети, издавая восторженные вопли, ринулись в сторону столовой, Надежда, передав корзину подоспевшей нянечке, оправила её за детьми, сама же подхватив Давида под руку, потащила к Марии.

      – Мы занимались, – Мария отвела глаза, её смущал и пугал пронзительный взгляд Давида.

      – Мария, – Надежда дёрнула сына за руку. – Это мой сын Давид.

      – Извините, – Мария заметалась у стола, собирая бумаги, не поднимая глаз на них. – Я пойду к детям.

      Давид окончательно растерялся, наблюдая за ней. Она явно не выносила присутствия мужчины, и не просто боялась, паниковала, того и гляди стоит ему открыть рот, как у неё случится припадок. Как только она быстро покинула кабинет, Давид повернулся к матери, подняв вопросительно брови.

      – Рассказывай.

      – Идём в мой кабинет. Разговор будет долгим, и не простым.

      – Это я понял.

      Давид пошёл за своей матерью, и как только они вошли в кабинет, женщина, прикрыв дверь начала говорить.

      – Я не должна была тебе говорить. Но этой девушке нужна помощь.

      – Психиатра? – ляпнул Давид, присев в кресло.

      – Юриста, и психиатр уже с ней работает, – рявкнула Надежда. – Не кривляйся, ты понимаешь, с ней произошли страшные вещи.

      – Мама. Я видел достаточно взглядов, в своей практике. Чаще смотрел в глаза своих подопечных, но не их жертв. Эту девушку били, насиловали, мучили. Как долго это продолжалось? И что, с тем подонком?

      – Она не знает, и он был не один, – с болью в голосе произнесла женщина.

      – Это я понял. От меня то, что нужно? Какую помощь я могу предоставить ей?

      – Если они найдёт её? Ты мог бы помочь ей засудить их. Наказать…

      – Стоп! – Давид поднял руку. – Ты говоришь странные вещи. Я защищаю, таких, кто обижал её. У нас полно юристов в компании, которые с радостью возьмутся защищать её. Только какой в этом смысл? Она хочет, что бы её нашли? Зачем ей снова переживать это? Пусть живёт, радуется, что удалось сбежать. Она ведь с другого города, уверен.

      – Она не может вечно прятаться. У неё огромный потенциал, ты бы видел картины, они уникальны, правда, мрачноваты, но учитывая её душевное состояние. С детьми, конечно, она рисует отдельно.

      – Те подонки, скорее всего забыли, о её существовании. Пусть рисует, и продаёт свои картины под псевдонимом. В чём проблема? Многие так делают. Не обязательно выходить на публику. Всё, мне надоело. Твоё рвение спасти всех меня утомляет.

      Давид поднялся с кресла, и подошёл к окну. Мария сидела на лавочке, опустив голову, мяла в руке бутон цветка.

      – Ей двадцать три года, – Надежда подошла к сыну. – Они сломали ей жизнь.

      – Я не смогу ей помочь, – сухим тоном произнёс Давид.

      Мария словно почувствовав его взгляд, подняла глаза. Она догадалась о причине приезда