Инквизитор. Себастьян Фитцек

не было. Я не слышал ее, только чувствовал.

      – Телепатия?

      Каспар энергично помотал головой.

      – Я знаю, на что вы намекаете. Но это не был сон с экстрасенсорными элементами, разве что вы относите к ним и родительскую любовь. Я взял свою дочь за руку и почувствовал, что она хотела мне сказать.

      «Я так боюсь. Пожалуйста, помоги мне…»

      – Я думаю, ее где-то заперли – те, кто причинил ей вред, – и я должен помочь, прежде чем ее состояние ухудшится.

      – Там была решетка? – спросила София и привела его в замешательство.

      – Простите?

      – Решетка? На окнах? Вы сказали, через них светило солнце.

      Каспар закрыл глаза и попытался вызвать воспоминание.

      «Я так боюсь. Пожалуйста, помоги мне…»

      На тюрьму или надежное укрытие светлая комната не походила.

      – Сложно сказать. – Он пожал плечами.

      – Ну, кто бы ни была эта девочка… – сказала София тихо, но уверенно, – вы не должны слишком переживать из-за нее, Каспар.

      – Почему?

      – Мы отправили фотографию девочки полицейским, которые занимаются вашим делом. Они говорят, что среди пропавших без вести нет никого похожего на нее.

      София убрала завиток в виде вопросительного знака за ухо.

      Каспар безрадостно рассмеялся:

      – И что это доказывает? Если верить полиции, меня тоже никто не ищет. А я тем не менее нахожусь здесь. Поэтому вы не можете мне гарантировать, что моей дочери… – Он помедлил, подыскивая подходящие слова. – Что этой девочке не угрожает опасность. Я имею в виду, она… я ей пообещал, что вернусь.

      Через какое-то время он тихо продолжил:

      – Куда бы это «вернуться» ни означало.

      – Хорошо. – София повертела медкарту в руках. – Тогда нам придется обратиться к общественности.

      – Вы имеете в виду прессу?

      Она кивнула:

      – Да. Хотя Расфельд будет сопротивляться. Он даже не хотел, чтобы я показывала вам фотографию девочки. Но я думаю, сейчас самое время.

      – Согласен, – не раздумывая ответил Каспар. Эта тактика «обрывочной информации» и предписанная Расфельдом изоляция вызывали у него все больше сомнений. Для профессора он был благодарным объектом исследования, потому что, со слов Софии, случаи полной амнезии встречались на практике редко. Лишь поэтому ему позволили находиться в такой эксклюзивной клинике. Расфельд хотел научно задокументировать его случай, для чего якобы было необходимо, чтобы процесс познания проходил изнутри и не подвергался воздействию внешних факторов. По этой причине психиатр даже не допустил полицейского допроса.

      – Журналисты могут приходить в любое время, – сказал Каспар, хотя и понимал, что его тут же переведут в другое место, как только его фотография будет опубликована во всех газетах. Потому что известные пациенты, которые находились в клинике Тойфельсберг из-за проблем с наркотиками или депрессией, придавали большое значение анонимности и покою. Что не сочеталось с фоторепортерами перед главным входом.

      – Хорошо, я выясню. Правда, есть еще кое-что… – София отвела взгляд.

      – Что?

      – Когда