Княгиня Ольга. Ключи судьбы. Елизавета Дворецкая

осматривая спящее дитя.

      – То-то, что здоров. Оно нам и нужно.

      – Поди прокорми такого.

      – То не твоя забота. Я ж третьего дня два мешка привез и всякий месяц буду привозить. В чем еще будет нужда – скажешь. Твоя забота – вырастить и выберечь, чтобы рос хорошо, здоров был, шею себе не свернул где…

      – Ну уж за то не поручусь, – фыркнула хозяйка. – Отрокам только дай волю – непременно найдут, где шею свернуть.

      – Вот ты и не давай ему воли. Чтобы жив был и разной мудрости научился.

      – Чему ж я могу научить? – Хозяйка скрестила руки на груди.

      – Чему сумеешь, тому научишь. А как будет ему двенадцать, «серые братья» его у тебя заберут. Через девять лет, стало быть, – подумав, уточнил Думарь.

      Женщина помолчала, потом спросила:

      – У него имя-то есть?

      – Мужики звали Вештичем. Ты зови, как хочешь. А придет срок – князь сам даст ему имя.

      Хозяйка больше ничего не сказала. Думарь неловко потоптался, глядя то на дверь, то на ребенка. Что он мог сказать?

      – Ну, будь жив, расти, уму-разуму учись, – произнес он наконец. – Князь тебя не забудет, и судьбу свою найдешь со временем.

      Он пошел к двери, у порога обернулся.

      – И ты, Виданка, главное помни: чтоб ни одна душа человечья про него не прознала. Придет к тебе кто – прячь. Чтобы был он у тебя как дух невидимый. И того… – он глянул на полати, откуда все так же наблюдали за ним круглые горящие глаза, – смотри, чтобы зверюга твоя его не заела.

      – Поезжай, – хозяйка махнула рукой.

      Думарь вышел. Она заперла за ним дверь на засов и подошла к скамье, где лежал ребенок.

      – Был ты сын песий, теперь будешь рысий… – проговорила она в задумчивости.

      Докуки этой – живя одной в лесу, ходить за невесть чьим дитем – она себе не пожелала бы и могла бы отказаться. Но подумала: если Етон обращается с просьбой, значит, ему очень нужно. К чему князю песий подверженец? Может, он и правда знает такие чары, чтобы чужой жизнью продлевать собственный век? Виданка не отказалась бы этими чарами овладеть. Если удастся, уже не князья ею, а она князьями станет повелевать…

      …Утром подкидыш проснулся и не понял, где он. Было тепло, очень тепло и мягко, особенно с одного бока. Там ощущалось что-то очень большое – больше его – и приятно пушистое. Он пошевелился. Разлепил глаза.

      На него вплотную смотрел кто-то, совершенно незнакомый. Широкое лицо было покрыто серовато-желтой шерстью, с черными полосками на щеках. Нос был как у пса Серого, его доброго знакомца, только не черный, а розовый. А глаза пронзительные и желтые. На концах острых ушей виднелись смешные кисточки.

      И пока малец думал, заплакать на всякий случай или все же не шуметь, дабы не влетело, изо рта незнакомца высунулся длинный розовый язык и будто жесткой влажной щеткой прошелся по его щеке.

      Тогда он и решил, что пора зареветь.

      Часть вторая

      Волынская земля, 8-е лето Святославово

      Если