Княгиня Ольга. Ключи судьбы. Елизавета Дворецкая

вернувшись из похода позже всех, но с наилучшей добычей, получил то, что было для него дороже всего греческого золота.

      – Я с Етоном ряд положил, – начал он, мысленно вернувшись к самому главному. – От имени вас с Ингваром и Святки. Етон не идет с нами на греков – но мы ничего не теряем, потому что идут волыняне. Етон получает все выгоды нашего будущего договора с Романом и часть добычи, а зато он признал Святку своим наследником. Когда старинушка на дрова присядет, Плеснеск достанется Святке.

      – Что? – осторожно спросила Эльга.

      Она не верила своим ушам – за шесть лет близ киевского стола она привыкла видеть в Етоне плеснецком упорного врага Олегова рода. Повесть о том давнем проклятье она слышала еще в детстве – в далекой Плевсковской земле, от своего отца – младшего брата Вещего.

      Мистина спокойно повторил самое главное – он понимал, почему она вдруг стала туга на ухо.

      – Святка теперь законный наследник Етона. На сем я и Етон поцеловали мечи в его плеснецком святилище, перед богами и всеми тамошними боярами и чадью. А в Луческе Унемысл и прочие поклялись на золоте, что знают о сем уговоре. Даже Людомир поклялся. Ему это было что с ежом поцеловаться, но не мог он перед всем княжьем волынским отказаться. Перед ним же наш ряд излагался, и он слушал живее всех.

      – И во что нам это счастье обошлось? – уточнила Эльга, из осторожности не спеша радоваться.

      – Етон сидит у печи, но получает все по договору с греками, как будто тоже с ними воевать ходил. А договор с Романом у нас будет… – Мистина повернул в темноте голову в ее сторону, – нынешним же летом, если…

      Он понизил голос, хотя от избы, где сидела только Добрета, их отделяла бревенчатая стена и закрытая дверь:

      – Если Боян нас не наярил.

      – То есть мы должны Етону только будущую шкуру Романа… кусочек…

      – Половину передней лапы…

      – А за это Святка получает после него всю его землю и сам Плеснеск?

      – Да, – подтвердил Мистина с выражением, дескать, такая безделица.

      – Ты… – Эльга помолчала, глубоко вздохнула и в темноте провела пальцами по его лицу, будто освежая в памяти его черты. – Ты просто…

      – Я хитер, как змей, – подтвердил Мистина ее невысказанную мысль. – Ты же знаешь!

      Ее рука скользнула к нему на грудь, коснулась оберега – медвежьего клыка, где с одной стороны была искусно вырезана морда ящера, а с другой – чешуйчатый хвост.

      – И даже если из-за детей болгарыни Святка потеряет кое-что на юге, он уже приобрел кое-что на западе. И этого мы ни с кем делить не станем…

      Последние слова Мистина произнес уже совсем другим голосом – будто перешел мыслями на иной предмет. И потянул ее к себе, так что Эльга села на него сверху и склонилась к его лицу.

      Внизу живота возникла горячая волна, и Эльга мигом забыла, о чем они сейчас говорили. Киевской княгине не исполнилось еще двадцати двух лет; принужденная решать судьбы людей и целых держав, она была достаточно молода, чтобы запах Мистины,