Паломники. Этнографические очерки православного номадизма. Ж. В. Кормина

Читать онлайн.



Скачать книгу

отличает то, что они за очень короткий период своего пребывания в «святом месте» стремятся собрать максимально возможное количество впечатлений и трофеев, которые обозначали бы их опыт как паломнический. Для них молоденькая послушница, ухаживающая за монастырской скотиной, и есть то самое воплощение подлинности, к которой они стремятся приобщиться. В той же степени, что и прочий антураж монастыря, солоноватая вода из местного источника, малопригодная для питья (сами монастырские пьют чай из привозной воды), или картофель, продающийся в 4 раза дороже деревенского, так же как и населяющие этот мир аборигены, монастырские насельницы и, скажем, старенький деревенский священник, оказываются в их глазах носителями и источниками благодати.

      Съездил в поездку – благодать сошла… Соленого чая выпил – противного – благодатью зарядился; в храме постоял – благодатью зарядился; по монастырской земельке пошел – благодатью зарядился; колорадских жуков пособирал – монастырских, не простых! – благодатью зарядился. То есть вот именно приобщиться к этому немножечко – покушать, поработать, побыть, с послушницей поразговаривать – уже благодать сошла[10].

      В книге «Турист: новая теория праздного класса», положившей начало академическому изучению туризма, и своих статьях Дин Макканелл, опираясь на классическую работу Ирвинга Гофмана [Гофман 2000 (1956)], пишет, что любой турист отправляется в поездку, движимый дефицитом подлинности в его повседневной жизни и потребностью в переживании этой подлинности [MacCannell 1999 (1976): 91–92]. Операторы туристического рынка предлагают ему такую подлинность: увидеть петушиные бои на Бали или, скажем, отведать настоящей средиземноморской кухни. Однако в действительности он принимает участие в представлении, где действие распределено между авансценой и закулисьем с несколькими переходными зонами. Подлинное остается скрытым от глаз визитеров, вместо неструктурированной рутины чужой культуры (закулисья) им предлагается срежиссированная «постановочная подлинность» (staged authenticity), которая является скорее частью культуры туристов, чем туземцев. Впрочем, сам путешественник, хотя и движимый стремлением увидеть настоящую чужую культуру, в действительности предпочитает спектакль подлинности ее рутине: он ограничен во времени и в любом случае нуждается в гидах-переводчиках, которые, вместе с другими участниками постановки, преподносят ему культуру/историю в суггестивном и отретушированном виде.

      Надо сказать, что после изданной в 1976 г. книги Макканелла вопрос об аутентичности стал одним из центральных в социологических и антропологических исследованиях туризма [Wang 1999]. Некоторые критики Макканелла, в частности Эдвард М. Брунер, критиковали его и ряд других исследователей за то, что они приписывают современному человеку собственную тоску по аутентичному [Bruner 1994]. Сама идея аутентичного возникает лишь в тот момент, пишет Брунер, когда появляется сомнение в подлинности предъявляемого культурного или исторического



<p>10</p>

Интервью с Мариной 1982 г. р., г. Санкт-Петербург, 03.2006.