Скотч для разбитых судеб. Татьяна Антонова

обеспечении. Девочке ничего не оставалось, как приноравливаться к новой, чужой жизни и законам. Ей повезло, в группе детки оказались смирные и дружелюбные. Они не только не обижали друг друга, но и защищали от всех и вся. Держались вместе, сплочённо, в своём детском несчастье.

      За мыслями и воспоминаниями, Алёна добралась до места назначения. Документы у неё приняли, сообщили дату вступительных экзаменов и распрощались.

      И снова пустота и одиночество. Она как бродячий пёс, смотрела растерянными глазами по сторонам. Хотелось сесть на тротуар и завыть. Чтоб хоть кто-то увидел, пожалел, помог.

      Сил у Алёны ещё было маловато, и одолевала слабость, после перенесённой операции. Но идти куда-то, было просто необходимо, скоро стемнеет. А ночная жизнь, играет по своим правилам, порой очень опасным и жестоким.

      Девушка присела на лавку в скверике, возле небольшого, панельного дома в пять этажей и горько заплакала. Она крошила трясущимися руками булочку, на которую наскребла последние деньги, и кормила голубей. Птички слетелись к её ногам и хватали хлебные крошки, а Алёна всё ревела и ревела, да так жалостно, что у проходящих мимо людей бежали мурашки по коже. Но все они равнодушно отводили глаза, и стремились дальше.

      Девушка подавилась собственной слюной и заперхала. От этого, ей стало ещё обиднее, слёзы полились по лицу, капали на одежду и асфальт. А Алёна, пытаясь их вытереть, только больше размазывала по худеньким щекам.

      – Батюшки ты мои, девонька, ты чего так плачешь?

      Фраза прозвучала над ухом девушки так неожиданно, что она сильно испугалась и подняла опухшее, заплаканное личико.

      – Кто тебя обидел?

      Рядом стояла маленькая, худенькая старушка в жёлтом платочке и синем пальто, которое было ей явно великовато. Она жалостливо смотрела на Алёну и пыталась заглянуть в самую глубину души, сквозь мокрые, красные глаза. В руках, бабуля, сжимала сетчатую авоську, ещё давних времён производства. Из этой сумочки торчали: батон, пакет молока и мешочек с картофелем.

      Алёна похлопала глазами и опять заревела.

      – Да что же это такое? – воскликнула старушка.

      Она положила сетку на лавочку, присела рядом и погладила девушку по голове.

      Не выдержав этой неожиданной ласки, Алёна кинулась на грудь бабули и прижала её к себе. Так, обнявшись, они просидели минут пять, а потом Алёна отодвинулась.

      – Простите меня, – произнесла она.

      – За что?

      – За эту выходку, – ответила Алёна.

      – Глупости говоришь. Мы все ещё пока люди, и просто обязаны понимать других и помогать.

      – Спасибо, что посидели со мной. Я пойду.

      – Постой. Что у тебя случилось? Расскажи, станет легче. А я может, чем помогу.

      От безысходности, голода и страха, девушка выложила свою историю, как на духу, сбиваясь и всхлипывая.

      – Дела, – молвила старушка и покачала головой. – Это же надо быть такими подлыми.

      – Я пойду, – снова промямлила Алёна.

      – Да погоди ты. Идти всё равно некуда, а в никуда, ты ещё успеешь