Дочь часовых дел мастера. Кейт Мортон

к ней отношение?

      Элоди объяснила ей про коробку из архива и сумку с инициалами Эдварда Рэдклиффа.

      – В сумке была папка для документов с инициалами Джеймса Стрэттона; единственное, что в ней лежало, – вот эта фотография.

      – Так, значит, Рэдклифф дружил с вашим главным героем?

      – Никогда не встречала даже намека на что-либо подобное, – призналась Элоди. – Это-то и странно.

      Она глотнула кофе, думая о том, продолжать или нет. В ней боролись два противоположных желания: с одной стороны, жажда поделиться с Пиппой всем, что она знала и подозревала в связи с этим, а заодно получить от подруги какие-нибудь ценные сведения по истории искусств; с другой – странное, похожее на ревность чувство, охватившее Элоди, когда она передавала Пиппе снимок, – стремление не делиться этой историей ни с кем, держать при себе и набросок, и фото. Однако она сочла этот импульс не только необъяснимым, но и недостойным, а потому усилием воли продолжила:

      – Но в сумке был не только снимок. Там был альбом.

      – Что за альбом?

      – В кожаной обложке, примерно вот такой толщины, – она показала на пальцах, – много страниц, и на каждой рисунки, наброски: чернильные, карандашные. Иногда и записи. Думаю, он принадлежал Эдварду Рэдклиффу.

      Пиппа, никогда ничему не удивлявшаяся, даже присвистнула. Но сразу опомнилась:

      – Может, в нем есть то, что поможет датировать рисунки?

      – Я еще не просмотрела его как следует, лишь мельком, но папка Стрэттона помечена восемьсот шестьдесят первым годом. Конечно, у меня нет доказательств того, что эти двое были как-то связаны между собой, – напомнила она, – только их вещи почему-то оказались вместе и пролежали так сто пятьдесят лет.

      – А какие наброски? Что на них?

      – Фигуры людей, профили, пейзажи, дом какой-то. А что?

      – Ходили слухи о некой незавершенной работе. После смерти невесты Рэдклифф еще писал, но уже без прежней одухотворенности и на другие темы, а потом поехал за границу и утонул. В общем, трагедия. Но миф о его «незавершенном шедевре» до сих пор живет в историко-художественных кругах, обрастает подробностями: многие и сейчас еще надеются, что картина найдется, гадают, что на ней могло быть, строят теории. Время от времени кто-нибудь из ученого сообщества всерьез проникается этой темой и даже посвящает ей статью, хотя никто до сих пор не доказал, что картина на самом деле существовала. Короче, это миф, но такой соблазнительный, что вряд ли ему суждено умереть.

      – Думаешь, альбом может иметь к ней отношение?

      – Трудно сказать, я же его не видела. Или у тебя в сумке есть еще одно чайное полотенце с сюрпризом?

      Щеки Элоди вспыхнули.

      – Что ты, альбом нельзя выносить из архива.

      – А давай я загляну к тебе на следующей неделе, и ты дашь мне взглянуть на него, хотя бы одним глазком?

      Элоди снова почувствовала неприятное напряжение в области желудка.

      – Только сначала позвони: мистер Пендлтон в