Портной. Евгений Кострица

облегченно выдохнул. Кого-то всё же купил. Тело возмущенно гудело, остывая от неожиданных перегрузок в вонючей и вязкой субстанции. Скорее всего, свежий конский навоз. Такой запах ни с чем не перепутать.

      – Ка? Ты здесь? – щупальца скользили, и вызвать гробик щелчком не вышло.

      – Не вздумай меня сюда вываливать! – рассержено прошипело из инвентаря.

      – Помоги сориентироваться! Ни хрена не вижу! – промямлил Кицум.

      – Ползи прямо! Там фонтан!

      Отлично! Кицум доверчиво посеменил вперед и, спеша избавиться от въевшейся вони, развил приличную скорость. А через несколько шагов поплатился за самоуверенность. Впечатавшись в ограждение, его тельце едва не превратилось в блин.

      Пространство ожидаемо взорвалось унизительным хохотом: «Куда прёшь, ктулху? Бери правее, вонючий!».

      Реакция окружающих привела в бешенство. Мир скуп на доброту, но щедр на боль – физическую или ментальную. Это ни хорошо и ни плохо. Просто так он устроен.

      Прохладная вода показалась истинным раем. В ней Кицум почувствовал себя почти богом. Неуклюжее на суше тело наконец обрело ловкость и силу. Он плескался, точно ребенок, смывая грязь как внешнюю, так и внутреннюю. Ум наполнялся медитативным покоем и гармонией. Жизнь налаживалась.

      – Осторожнее там! Ногти красила, чуть лак не разлила… – пожаловались из гробика на неожиданную турбулентность. – И живее с покупкой! Мана на донышке! Я сейчас ее съем!

      Кицум едва сдержался, чтобы не выругаться – водная идиллия разрушена безжалостным кровососом. Впрочем, блондинка всё равно насквозь его видит, а репутацию с ней лучше не опускать. Отношения только стали налаживаться и, возможно, получится избавиться от чудовища раньше. Сейчас Ка его спасла, и он был даже ей благодарен.

      В теле наблюдалась приятная свежесть и легкость, а вот ум погрузился в тяжкое предчувствие катастрофы. С большим сожалением Кицум покинул гостеприимный фонтан и отряхнулся как мокрый пёс. Надо спешить – оставшейся маны хватит минут на десять. Возможно, и меньше, если расход зависит от его активности.

      Кицум не стал проверять расчеты и поковылял через толпу на голос аукционера. Всё это время тот продолжал объявлять лоты. Ставки на те же двадцать-тридцать маны, не выше. Цены здесь меньше, но выкупать «коней» почему-то никто не спешил.

      7

      – Двадцать маны – два! Двадцать маны – три!

      Как оказалось, потенциальных покупателей совсем немного. Много было праздных зевак. Никто не торговался даже за такую ничтожную сумму. Одни презрительно фыркнули, другие даже не слышали объявлений, оживленно обсуждая что-то, а третьи развернулись и ушли. Похоже, местные духи тут просто приятно проводили время.

      Штабеля клеток, запах мочи и прелого сена – аукционом это место назвало бы существо только с очень богатым воображением. На табуретке сидел голый торс в зеленом трико, накрытый шляпой с загнутыми вверх полями. Высокую тулью украшали дивное сизое перо и серая лента с множеством вырванных у кого-то зубов. Некоторые выглядели очень свежими, но на дантиста