Похоронное бюро госпожи Эльсо. Наталья Мамлеева

я хочу кушать, – прошептал Жандаль, и я перевела на него грустный взгляд.

      Торговцы еще не начали продажу, а привлекать внимание сейчас еще не хотелось. Для начала надо по-тихому узнать, кто куда двигается дальше.

      – Жандаль, – обратилась я к брату, оставляя его за одной из повозок. – Я обязательно добуду нам еды, подожди немного. Сможешь спокойно посидеть здесь? Я разведаю обстановку и попытаюсь выяснить, как пройти к восточным воротам. Ты меня понимаешь?

      – Да, – неуверенно ответил брат. – А ты долго?

      – Постараюсь вернуться как можно быстрее, – дала обещание и поднялась на ноги.

      Здесь, за повозкой, никто не должен был обратить внимание на маленького трехлетнего ребенка. Сняв плащ, я накрыла им брата, и он закутался в него, прикрыв глаза. Еще было раннее утро, и он не выспался.

      Отойдя в сторону, я обошла несколько повозок, прислушиваясь к разговорам торговцев. В основном они говорили о том, сколько товара продали и что налоги стали совсем грабительскими, а также о том, что сегодня необычайно много стражников в городе и все они что-то разведывают. Как же тогда мне удастся незаметно пройти к восточным воротам? Меня обязательно поймают! Один из купцов приметил меня, бросил недоверчивый взгляд и зычно спросил:

      – Чего бродишь? Потерялась?

      Я вздрогнула, посмотрев на тучного мужчину, который с прищуром глядел на меня. Сейчас привлечет внимание стражников и все…

      А с другой стороны, хоть какой-то разговор начала. Мне ведь главное найти попутчиков, чтобы добраться до восточной границы города, а там меня встретят и все будет хорошо.

      – Я ищу спутников, – неуверенно ответила я.

      – Спутников? – переспросил мужчина, но уточнить я не успела, услышав детский плач и ругань, поэтому бросилась обратно.

      – Стой! – окликнул меня мой собеседник. – Куда так побежала?

      Я не откликнулась. Я неслась вперед, огибая обозы, пока возле уличного прилавка кондитерской не увидела плачущего Жандаля с красным следом на щеке и лавочника, занесшего над ним руку для очередного удара. Перед ребенком лежал надкусанный пирожок. Я схватила брата, и второй шлепок ладонью пришелся по моей спине – совсем незначительно по сравнению с щекой маленького ребенка.

      – А ты еще кто такая? – взревел лавочник. – А ну, отойди!

      – Это мой брат! – ответила я, обернувшись. В моих глазах стояли слезы гнева. – Я не позволю вам бить его!

      – Твой бра-а-ат? – протянул мужчина. – Так чего он ворует пирожки? За дело получил!

      – Я куплю у вас пирожки, не сомневайтесь! – жестко ответила и поднялась на ноги. Нагнувшись, я взяла пирожок и подала одну рэху. – Тут на три хватит.

      Хотелось нагрубить, очень хотелось! Но манеры, вбитые дотошной гувернанткой, было не искоренить, поэтому вежливость была моей неотъемлемой чертой. С близкими людьми я могла допустить грубость или вольность, но только в силу своего взбалмошного характера, а не воспитания.

      – Как скажете, –