Служба забытых цитат. Вадим Нестеров

Наливкиных не знал жизнь декхан Средней Азии, их этнографические и лингвистические работы до сих пор считаются классическими. Вот вам небольшой отрывок о "забитых женщинах Востока"

      _________________

      Поводов к ссорам и препирательствам всегда более чем достаточно, особенно если муж не живёт дома, а жена получает от него содержание на руки. Ссоры эти, продолжаясь иногда по нескольку недель, сопровождаются громогласнейшей руганью, обещаниями сбежать, поступить в публичный дом, перебить посуду и т.п. Со своей стороны муж тоже предупреждает о его намерении избить до полусмерти, выгнать из дому и испортить некоторые части тела настолько, что поступление в публичный дом сделается совершенно невозможным. Однако же обещания эти обыкновенно так обещаниями только и остаются: и котлы, и посуда, и части тела пребывают в целости; жена не сбегает, ибо убежать ей положительно некуда, не с кем и не с чем, а не изгоняется она потому, что у мужа нет денег на уплату ей мэхра.

      Тем не менее ожесточенные разговоры о разводе ведутся при каждом удобном и не-удобном случае и очень часто начинаются по истечении каких-нибудь трёх-четырёх месяцев после заключения брака.

      В общем мы вряд ли ошибёмся, если скажем, что мирное и тихое житие есть удел сравнительно очень немногих семей. До фактического развода дело доходит, правда, не особенно часто, но разговоры о нем вместе с разного рода препирательствами и перебранками, особенно в семьях низших классов, ведутся более чем частовременно.

      Писатель Паустовский о жизни при Петлюре

      Жена перечитывает Паустовского, "Повесть о жизни". Периодически зачитывает мне куски. В результате я понял, наконец-то, что такое классика.

      Классика – это про сейчас, только давно. Этим она и отличается от неклассики, которая либо только про сейчас, либо только про давно.

      ________________

      Слухи при Петлюре приобрели характер стихийного, почти космического явления, похожего на моровое поветрие. Это был повальный гипноз.

      Слухи эти потеряли свое прямое назначение – сообщать вымышленные факты. Слухи приобрели новую сущность, как бы иную субстанцию. Они превратились в средство самоуспокоения, в сильнейшее наркотическое лекарство. Люди обретали надежду на будущее только в слухах. Даже внешне киевляне стали похожи на морфинистов.

      При каждом новом слухе у них загорались до тех пор мутные глаза, исчезала обычная вялость, речь из косноязычной превращалась в оживленную и даже остроумную.

      Были слухи мимолетные и слухи долго действующие. Они держали людей в обманчивом возбуждении по два-три дня.

      Даже самые матерые скептики верили всему, вплоть до того, что Украина будет объявлена одним из департаментов Франции и для торжественного провозглашения этого государственного акта в Киев едет сам президент Пуанкаре или что киноактриса Вера Холодная собрала свою армию и, как Жанна д'Арк, вошла на белом коне во главе своего бесшабашного войска в город Прилуки, где и объявила себя украинской императрицей.

      Одно время я записывал все эти слухи, но потом бросил. От этого занятия или смертельно разбаливалась голова, или наступало тихое бешенство. Тогда хотелось уничтожить всех, начиная с Пуанкаре и президента