Морской бронепоезд. Валерий Михайлович Краснобородько

понял?! – произнёс Михаил, нахмурив брови.

      Диверсант падает на пол. Чернышковский, не совсем понимает, о чём говорит незнакомец, но всё же подходит к нему и присаживается на корточки, чтобы попробовать живой он или нет. Но тот резко хватает Михаила за руку и тихо говорит, с искренней и счастливой улыбкой:

      – Я не предатель… и умираю… на Родине… в России…. слышишь… краснопузый…. в России….

      Изо рта течёт струйкой кровь…. И всё…. Дух диверсанта, казака из раскулаченной семьи, покинул бренное тело. А стрельба за окном постепенно стихла.

      Михаил Чернышковский тихо произнёс, почёсывая затылок и осматривая кабинет Аркадия Константиновича:

      – Да-а, дела. Действительно, пути Господни, неисповедимы….

      По коридору слышен топот ног бегущих людей.

      Комиссар и ещё несколько матросов, с оружием наперевес, вбегают в кабинет.

      – Что у вас тут? – встревоженно кричит Хавин. – Кто стрелял?

      – Я стрелял. Уже, полный порядок. Он, один был! – спокойно отвечает Михаил.

      .– Ясно! – отвечает Борис Хавин, убирая пистолет в кобуру.

      Чернышковский тоже убирает свой пистолет и интересуется:

      – Как там? Стихло?

      – Уже да. Десять убитых. Пятеро раненых….

      – У нас?! – испуганно воскликнул командир бронепоезда.

      Спокойно отвечает Борис Хавинсон, оглядывая кабинет начальника станции:

      – Не-е! У диверсантов. У нас двое тяжелораненых. Ирина Александровна уже их перевязывает. Их потом нужно будет отправить в лазарет. И двое убитых…. К сожалению…. И у семерых царапины.

      – Твою дивизию! – облегчённо выдохнул Михаил, – Напугал чертяка. С наших всегда начинать надо! С наших!

      – Виноват! – Борис виновато опустил взгляд.

      – Это мы, ещё легко отделались. Хотя двоих потерять, это тоже много! При таком раскладе, у нас куда больше должно быть убитых. Значит, что-то у них пошло не так….

      Главстаршина Белый, громким басом, сотрясает воздух кабинета, появляясь на пороге:

      – Михаил Ильич, там ещё три…. Точнее, троих патрульных нашли. Убитые. И Сосыку, зарезанного, в кустах, нашили.

      – Он, мёртв? – спросил Чернышковский.

      – Да, – ответил главстаршина и вышел в коридор.

      – Значит, ещё четверо…. А вот это, уже плохо. Очень плохо! – расстроенно произнёс Михаил и почесал подбородок. – Мы потеряли шестерых! Двое тяжёлых…. И это, в тылу! А не на фронте.

      Борис Хавин пытается как-то оправдать сложившуюся ситуацию и поддержать своего командира:

      – Но диверсантов, мы всё-таки обезвредили. Это факт! Ещё нужно проверить, что это за птицы!

      Михаил Чернышковский, через небольшую паузу, ответил, не сводя взгляда, с убитого им диверсанта:

      – Факт. Им, не бронепоезд нужен был. Это тоже факт! Мужиков жалко…. – Михаил, вспомнив, встрепенулся, – Да! Там, у двери, ещё один должен быть. Посмотрите, как он жив, чи нет. Спешил к своему командиру.

      – Зачем?! – с недоумением спросил