Записки из Третьего рейха. Жизнь накануне войны глазами обычных туристов. Джулия Бойд

Публика ликовала. Я никогда не видел ничего подобного»[91].

      Через несколько дней Смита представили Гитлеру, который согласился встретиться с американцем в следующий понедельник. 20 ноября Трумэн Смит поднялся на третий этаж дома № 42 на улице Георгенштрассе. Американец писал, что комната, в которой он разговаривал с Гитлером, напомнила ему «спальню в обветшавшем нью-йоркском доме, мрачном и крайне неуютном»[92]. Вспоминая эту встречу спустя много лет, Смит сожалел, что сосредоточился на вопросах о политических целях, а не на личности и особенностях характера фюрера.

      Через несколько месяцев после этих событий командир Жака Бенуа-Мешана спросил своего подчиненного, не знает ли тот что-нибудь о политической партии, недавно созданной в Мюнхене неким Алоисом[93] Гитлером. Запрос о национал-социалистах поступил от Военного министерства Франции. В этом запросе, в частности, отмечалось, что Гитлер выступает перед фанатиками, проклиная всех и вся, включая Францию. Жак Бенуа-Мешан никогда раньше ничего не слышал о Гитлере и его партии, поэтому предложил начальству проконсультироваться с англичанами.

      Ответ британцев пришел через два дня. Они не видели поводов для беспокойства, поскольку считали, что Национал-социалистическая партия исчезнет так же быстро, как и появилась. Она состоит из баварских сепаратистов, которые не имеют никакого веса и никакого влияния в других регионах страны. Возможно, этого Гитлера стоит поддерживать, потому что он стремится к независимости Баварии[94], что может привести к восстановлению виттельсбахской монархии и даже к развалу рейха. «Кстати, – было написано в конце сообщения, – Гитлера зовут Адольф, а не Алоис»[95].

      10 ноября 1923 г., почти ровно через год после встречи Смита и Гитлера, леди Д’Абернон написала в своем дневнике, что ее мужа среди ночи разбудил звонок одного из высокопоставленных немецких дипломатов, который хотел спросить у посла совета насчет путча в Мюнхене. Главным инициатором неудавшегося переворота, по словам леди Д’Абернон, был «человек низкого происхождения»[96] по имени Адольф Гитлер.

      3. Секс и солнце

      Веймарская республика находилась в кризисном состоянии. Пассивное сопротивление немецких рабочих в Руре помогло жителям Германии справиться с чувством унижения. Но правительство было вынуждено печатать деньги, чтобы платить бастовавшим рабочим, и это привело к гиперинфляции[97]. Финансовый советник британского посольства Хорас Финлейсон каждый день записывал курс обмена. 15 августа 1923 г. за английский фунт давали 12 369 000 марок. 9 ноября 1923 г. (в день неудавшегося путча в Мюнхене) 2,8 миллиарда, а еще через пять недель – заоблачные 18 миллиардов[98]. Швейцарец Нума Тетаз, изучавший в Мюнхене инженерное дело, пережил этот финансовый кризис:

      «Практически все занимаются перепродажей. То, что сегодня можно купить за миллион, завтра можно продать за миллиард.

91

Truman Smith, Berlin Alert (Stanford: Hoover Institution Press, 1984), p. 57.

92

Ibid., p. 46.

93

Так звали отца Гитлера, он умер в 1903 г.

94

Совершенно наоборот – Гитлер начал свою карьеру агитатора как противник баварского или рейнского сепаратизма.

95

Benoist-Mechin, pp. 172–173.

96

D’Abernon, p. 117.

97

К гиперинфляции привели не выплаты бастовавшим рабочим, а то, что Германия финансировала войну займами, которые должны были возместить побежденные, а поскольку они сами оказались в этом положении, то колоссальные займы навалились на финансовую систему Германии, и она рухнула, началась гиперинфляция.

98

Horace Finlayson, Diary, University of Cambridge, Churchill College, Churchill Archives Centre (CAC) GBR/0014/FLYN.