Сумеречный Взгляд. Дин Кунц

была обнесена переносной металлической оградой. Офис мистера Тимоти Джордана Студня находился в длинном трейлере, стоящем слева, там же обитали бухгалтер и женщина, выдававшая по утрам рулоны билетов.

      Мне пришлось полчаса подождать в скромной комнатке с полом, покрытым линолеумом, в которой лысый бухгалтер, мистер Дули, сосредоточенно копался в кипах документов. Не прерывая работы, он то и дело брал что-нибудь с тарелки, полной редиски, стручков острого перца и черных оливок, и откусывал кусочек.

      Пряный аромат его дыхания наполнял комнату, но никто из входивших, похоже, не обращал на это внимания или вовсе этого не замечал.

      Я был почти готов к тому, что кто-нибудь вбежит и скажет, что пропал кто-то из балаганщиков или даже что его нашли мертвым неподалеку от павильона электромобилей. И тогда их взгляды обратятся на меня, потому что я был посторонним, пришлым, самым подходящим подозреваемым, и тогда они прочтут вину на моем лице, и… Но никто не поднимал тревогу.

      Наконец мне сказали, что мистер Джордан готов принять меня. Войдя в его офис в задней части трейлера, я с первого взгляда понял, почему он заработал такое прозвище. Он не дотягивал добрых двух-трех дюймов до шести футов роста, дюймов на шесть-семь ниже Джоэля Така, но весил никак не меньше, чем Джоэль, – минимум двести семьдесят фунтов. Лицо его напоминало пудинг, у него был круглый нос, похожий на бледную сливу, и подбородок, бесформенный, как запеченное в тесте яблоко.

      Когда я шагнул к нему на порог, на его рабочем столе описывала круги игрушечная машинка – миниатюрная копия автомобиля с откидным верхом. В машине сидели четыре жестяных клоуна, которые во время движения по очереди подскакивали и садились на место.

      Заводя еще одну игрушку, он обратился ко мне:

      – Взгляни-ка на эту. Только вчера ее получил. Абсолютно замечательная. Абсолютно.

      Он поставил игрушку, и я увидел, что это была металлическая собака с лапами на шарнирах, при помощи которых она, медленно кувыркаясь, передвигалась по столу. Когда он смотрел на нее, глаза его горели от восхищения.

      Оглядев комнату, я увидел, что игрушки были повсюду. Одна из стен была украшена книжными полками, но книг на них не было. Вместо них – пестрая коллекция миниатюрных заводных машинок, грузовичков, статуэтки и жестяная мельница, основным предметом гордости которой были, очевидно, вертящиеся лопасти. В углу две марионетки свисали с крючка – чтобы не перекрутились их ниточки, в другом углу – кукла-чревовещатель, заботливо посаженная на табуретку.

      Я снова взглянул на стол, и как раз вовремя – собака медленно переворачивалась последний раз. Ее пружина раскрутилась до конца, позволив собаке сесть на задние лапы и поднять передние, словно прося одобрения за свои трюки.

      Студень Джордан поглядывал на меня, широко ухмыляясь:

      – Ну, разве это не абсолютный абсолют? Я сразу почувствовал к нему симпатию.

      – Обалденно, – ответил я.

      – Значит, ты хочешь присоединиться к работе у братьев Сомбра? – спросил он, откинувшись в кресле, как только я сел в другое.

      – Да,