Павлины в моем саду. Елена Мошко

спал. Рядом с ним на журнальном столике были разложены книги и тетради, поверх них лежали очки и еще какое-то странное приспособление – скорей всего для письма – что-то в виде линейки размером с целую страницу, в которой было много параллельных прорезей-строчек. Словно почувствовав мое присутствие, Василий пошевелился:

      – Марина?

      Он дотронулся до очков, но, услышав мой голос, не стал их надевать.

      – Это я. Не вставай, – я села подле него, поправив сползающий плед. – Как ты?

      – Уже лучше. Спасибо, что пришла.

      – Я же обещала зайти. Я выполнила свое обещание.

      – Я тоже выполнил свое обещание. Твой приказ исполнен, мой командир, – Василий улыбнулся.

      Он выглядел спокойным и уверенным. Только лицо у него было слегка бледное. Я усмехнулась:

      – Командир остался дома, ведь он больше не нужен? К тебе пришла медсестра из этого же подразделения.

      – Надеюсь, не ставить уколы?

      – Нет. Это чисто профилактический визит. Хотя, нет – аптечка первой скорой помощи у меня с собой… А если без шуток, то я позвонила Евгению Петровичу и зашла в аптеку. Он сказал, какое лекарство нужно купить, чтобы снять спазм. Глазки сильно болят?

      Василий отвел взгляд:

      – Терпимо.

      – Может быть, закапаем?

      – Постой, не спеши со своей аптечкой. Мне сейчас нужна не медсестра, мне нужна просто ты, – Василий бросил на меня умоляющий взгляд. – Сядь поближе, я хочу видеть твое лицо.

      Я повиновалась и в этот момент почувствовала, как от этого маленького по сути своей существа исходит бесподобная нежность, как она переполняет его и готова выплеснуться наружу. Я невольно замерла, чтобы не спугнуть ее. Большие карие глаза, которые всегда скрывались под толстыми стеклами очков, выпорхнули из своих застенков, как королевские павлины из клетки. Он был прекрасен. Кокетливая родинка маячила на щеке. По-детски нежная кожа мягко освещалась приглушенным светом:

      – Ты красивая, – он дотронулся рукой до моих бровей. – Прошу тебя, сядь еще чуть-чуть ближе. Ты же знаешь – мои глаза… я им не доверяю.

      Его рука скользнула по моей щеке, губам, подбородку:

      – Я хочу запомнить тебя такой…

      Я невольно вздрогнула. В его словах звучали надежда и прощание одновременно. Я резко встала и отступила в темноту, чтобы скрыть испуг и смешанные чувства:

      – Не нужно со мной прощаться! Я не хочу, чтобы меня помнили, мне нужно, чтобы меня знали и ценили.

      Василий, потеряв меня из вида, слепо огляделся и опустил голову:

      – Когда я буду лежать на обследовании – так или иначе после операции какое-то время я не смогу тебя видеть. Мне важно сохранить твой образ в памяти. Да где же ты? – произнес он. – Пойми, я хочу видеть тебя без очков. Это сильнее меня!

      Кажется, в этот момент у меня перехватило дыхание. Василий, заканчивая свое объяснение, добавил:

      – Это желание помогло победить мне свой страх. Ты слышишь меня?… Не молчи. Ты рядом?

      – Я тут, – отозвалась я, не двигаясь с места. В моей голове не укладывалось, что все это происходит со мной и сейчас.

      – Где