Сладкий хлеб мачехи. Вера Колочкова

цветов не видала, что ли?

      – Да как вы не понимаете, я ж люблю его! И он меня любит! И Глебушке тоже мать нужна…

      – Ага. Это ты правильно сказала – его ребенку мать нужна. Вот и нашел тебя, дурочку. Умная-то баба сто раз наперед подумает, прежде чем ответственность за чужое дитя взять. Ты думаешь, это так просто – чужого ребенка вырастить? Думаешь, он спасибо тебе скажет?

      – А зачем? Я же от души, от чистого сердца…

      Резко остановившись посреди комнаты, тетка взглянула на нее с яростной грустью, потом вздохнула, покачав головой:

      – Эх ты, девица наивная, ромашка ты моя полевая… Да ты того и не понимаешь, что такие пижоны, как он, чистой душой да чистыми сердцами только и пользуются! Обдерет он с тебя все лепесточки да и выбросит потом за ненадобностью. Он, поди, и в институте всех экзаменаторов подговорил, чтобы тебя не приняли! Дураку понятно – ему свое дитя в любви да в заботе вырастить хочется. Чтоб оно за мачехой, как за родной маткой, росло…

      – Ну и что в этом плохого? – робко возразила Бася, подняв на тетку глаза. – Ребенку действительно любовь нужна… А в институт я потом поступлю, обязательно поступлю!

      – Да где уж… – махнула раздраженно рукой тетя Дуня, продолжив свой демарш по комнате. – Ему теперь и не надо, чтоб ты шибко ученая была. Зачем ему грамотная служанка да нянька сдалась? Одумайся, Баська, пока не поздно! Одумайся!

      – Нет, тетя Дуня. Я уже решила. Я люблю Вадима и Глебку тоже люблю. Тем более он уже успел ко мне привязаться. Он меня вчера мамой назвал… Ну как я могу одуматься? Нет, не могу…

      – Ишь ты, мамой! Уж больно быстро!

      – Так получилось, теть Дунь. Извините. Ладно, пойду я. Меня там, в машине, Вадим ждет. Зря вы его выгнали, теть Дунь. Он как лучше хотел, свататься пришел, а вы его выгнали…

      – А не надо мне его сватовства! Пусть он тебя перед Фроськой высватывает, а мне такой чести не надо!

      – Все равно нехорошо получилось, теть Дунь… Не по-людски как-то. Ладно, пойду я…

      – Ну иди, иди, мачеха! Иди, поешь лиха. Думаешь, сладкий это хлеб – в мачехах-то ходить… Расстелешься добротой, а пасынок спасибо не скажет. А ты добрая душа, ты точно расстелешься…

      Молча поднявшись с дивана, Бася потянула к себе букет, медленно прошла мимо тетки, неся цветы головками вниз. В дверях обернулась и, будто сглотнув обиду, произнесла сдавленно:

      – Да, вы правы! И расстелюсь! И пусть не скажет! Он же не виноват, что у него мать умерла! Он же маленький еще… Вы его не видели, а говорите…

      – Да больно надо мне его видеть! Мне же тебя, дурочку, жалко!

      – Ой, ну чего вы меня мучаете, теть Дунь? Зачем вы так? Ребенок мне поверил, мамой назвал… Может, я и глупая, как вы говорите, но нельзя же по-другому… Люблю я их, понимаете? Люблю! И Вадима люблю, и Глебку люблю…

      – Ладно, иди уж, чистота святая. Потом плакать начнешь, да поздно будет. Еще не раз меня вспомнишь.

      – Ага, я пойду. Там Вадим ждет. До свидания.

      В прихожей она неуклюже заторопилась, пытаясь одновременно сунуть ноги в туфли и открутить рычажок