Беллерофонт. Ольга Андреевна Артемьева

не стало.

      А вот отец навещал их с братом регулярно, вплоть до самой своей смерти накануне совершеннолетия Мирослава. Отца Мирослава звали Станислав. Сыновей он назвал Мирославом и Яромиром, так как все имена в роду Стояновичей были созвучны. Несмотря на то, что братья регулярно виделись с отцом, близких отношений между ними не было. Собственно, все их визиты сводились к тому, что они вместе смотрели футбол, иногда играли в какие-то игры, особенно друг с другом не откровенничали, да и обсуждать-то им было нечего, так как общих тем у мальчишек с этим стареющим больным человеком почти не было. И, тем не менее, Мирославу было очень дорого время, проведенное вместе с отцом, и он очень переживал, когда его не стало.

      А еще через несколько лет не стало и брата. Мирослав был очень близок с братом, несмотря на то, что у них была очень разная судьба. В отличие от Мирослава, жизнь которого в общем-то, по современным меркам, была нормальной, Яромир был серьезно болен, и почти все отпущенное ему время он провел в различных больницах, медицинских и научно-исследовательских центрах. Несмотря на все проблемы, братья очень часто общались. Мирослав приезжал к нему с каких-нибудь очередных военных сборов, и они подолгу разговаривали. Кроме того, Мирослав с Яромиром постоянно переписывались. Мирослав писал брату обо всем на свете, а тот отвечал ему, и ни разу Мирослав не почувствовал со стороны брата ни тени зависти, укора или досады на свою судьбу. Яромир жил жизнью брата, знал всех его знакомых и друзей, был в курсе всех романов Мирослава, интересовался службой брата, всегда и во всем поддерживал его.

      Когда Яромира не стало, Мирослав остался совсем один. И хотя жители Земли давно смирились с тем, что смерть, неотступно следовала за ними по пятам, Стояновичу было очень больно расставаться с братом. И сейчас, прокручивая в голове недавний разговор с Алиной, он вдруг впервые осознал, что у него тоже была семья. Его отец, приезжающий посмотреть с сыновьями футбол, и очень часто не произносивший ни единого слова за все время визита; его брат, постоянно зримо или незримо присутствовавший рядом с Мирославом и поддерживающий его во всем, – вот они-то и были его тылом. А он не знал этого, не придавал особого значения и не старался как-то улучшить те отношения, которые были. И даже его наступившее одиночество казалось ему чем-то неизбежным, а потому даже естественным, и не причиняющим столько боли, сколько должно было бы причинить нормальному человеку. Еще до того, как он остался один, Мирослав с этим одиночеством смирился. Стоянович никогда не переживал по этому поводу, не ощущал тоски. Так было до недавнего времени. Однако поговорив с Алиной и услышав рассказ о ее семье, Мирослав вдруг почувствовал, что на этом свете он совсем один, и, в сущности, никому не нужен. Никогда прежде Мирослав не осознавал своего одиночества, ставшего естественной частью его жизни, возможно, потому, что абсолютно все вокруг жили так же, как и он. Насущные физические проблемы не давали возможность современникам Мирослава подумать