Под крылом доктора Фрейда. Ирина Степановская

серый туман застил глаза, и Дима испугался, что потеряет сознание. Хорошо, больной, которого он собирался оперировать, уже уснул под наркозом, иначе бы подумал, что доктор пьян. Анестезиолог успел вкатить Диме преднизолон и вытащил из операционной.

      – Хочешь жить – уходи из хирургии, – сказал тогда коллега из отделения интенсивной терапии, куда Диму поместили отлежаться после приступа. – У тебя резко положительны аллергические пробы на все антибиотики и на препараты для стерилизации.

      – Я не знаю, откуда это взялось, – сказал Дима. – Раньше ничего такого не было.

      – У других тоже раньше ничего такого не было. – Коллега вынул из ушей фонендоскоп и пошел мыть руки. – А потом помирают от бронхиальной астмы.

      – Я не верю, что у меня будет астма.

      – Веришь, не веришь – тебя не спрашивают. И потом, астма может и не успеть развиться. Вдохнешь антибиотик – и острый отек Квинке. Стеноз гортани. Пикнуть не успеешь.

      Дима укоризненно посмотрел на коллегу.

      – Хорошенькую перспективу вы мне нарисовали.

      – А ты что, мальчик? – рассердился врач. – Сам не понимаешь, чем все может закончиться? И потом, ты не только о себе думай. Представь, что бы было, если бы ты уже начал операцию.

      – Что же мне делать? – Дима был растерян и подавлен.

      – На хирургии жизнь не заканчивается. Надо куда-то в тихую гавань – в медстатистику, в страховое общество, в лабораторию, наконец.

      – Я лучше повешусь, – сказал тогда Дима.

      – Ну, иди в психиатрию! Там доктора из кабинетов редко выходят, антибиотиками не дышат. Если хочешь, я насчет тебя позвоню. Я с главным врачом загородной больницы Сашкой Преображеновым на одном курсе учился. Может, прокатит.

      – Ты женат? – спросил его главврач.

      – Нет, – пожал плечами Дима.

      – А что так? Развелся или еще не успел?

      – Скорее не успел.

      Старый Лев, прищурившись, снова стал листать его документы.

      – А у меня дочка в восемнадцать выскочила, сын – в двадцать три. Уже теперь внуки – трое головорезов. И ведь одни парни!

      У Преображенова была большая голова с копной седых волнистых волос, небольшие умные глаза, мягкие руки с толстыми пальцами. Диме представилось, как по вечерам он лежит с газетой на диване, а трое внучат, маленьких хищников, ползают по его большому животу, щекочут бока и дергают за седую гриву.

      – Ну а в терапевты ты почему не пошел?

      – Там тоже антибиотики.

      – Ясно.

      Если бы знал Старый Лев, что говорили про Диму в его прежней больнице! «Хирург божьей милостью», «золотые руки»… Почему, интересно, божья милость всегда так непостоянна?

      Диме стало забавно наблюдать, как этот немолодой уже человек – Александр Борисович Преображенов – ищет какой-нибудь подвох. Знал бы он, насколько безразлична ему, Диме, эта психиатрия, да и любая другая специальность. Да он и в институт-то пошел, только чтобы быть хирургом! Однако это все