Беру грех на себя. Невыдуманные истории для взрослых. Олег Эрикович Данилов

авоська, судя по виду весьма тяжёлая.

      Посидев некоторое время в режиме глубокого молчания, одна из сотрудниц, видимо, почувствовав аромат, исходящий от сумки, вежливо-шутливо спросила: «А в авоське у вас взятка?» Я сказал, что это не взятка, а прокрученная ремонтантная малина из моего собственного сада. Достал трехлитровую банку и показал девушкам. У них заблестели глаза. Я стал читать им лекцию о «Капитале» Маркса. Они меня внимательно слушали, глаза у них заблестели ещё больше, тогда я им посочувствовал: «Вижу, что содержимое банки вам очень понравилось». Они согласились, но сказали, что им от этого не легче. Тогда я выразил надежду, что шеф с ними поделится.

      Одна из девушек, наиболее смелая, сказала, что, если жена шефа узнает, что он угостил их «ее» вареньем, то убьет его.

      Я улыбнулся, вытащил литровую банку малины, открыл её и бархатным голосом произнёс: «Я предусмотрел такой поворот в развитии событий и захватил для вас вот эту прелесть». Поставил банку на стол самой смелой помощнице.

      Девушки теперь были моими полными союзницами, а после встречи с их руководителем проблема, может, с их помощью, а может, только с помощью его супруги была благополучно решена.

      11.01.14

      Хочу, чтобы ты стал нейрохирургом

      Когда я был ребенком, хорошим подспорьем для нашей семьи был огород, там мы выращивали картошку. В уборочную пору, в сентябре, с тремя-четырьмя друзьями, которым было по 11–12 лет, мы вместе убирали картофель поочередно у каждого. Разумеется, картошку копали и старшие, а также братья и сестры.

      Работа на нашем огороде проходила в таком порядке. Моя мама вместе с тремя моими друзьями копала. Я на велосипеде вез картошку до сарая с погребом, находящегося в полутора километрах от огорода. Моя сестра принимала и раскладывала картошку просушиться, потом опускала в погреб.

      Как я перевозил картофель? Мать высыпала в мешок четыре ведра картошки, завязывала его бинтом (она работала в местной больнице). Примерно поровну делила завязанный мешок и укладывала его на раму «взрослого» велосипеда, по два ведра с каждой стороны. Я, держась за руль, транспортировал груз.

      Особенно хорошо было возвращаться на пустом велосипеде. Тут и отдохнешь, и подучишься кататься. Но бывали и неприятности. По дороге с мешком через раму наскочишь на кочку, бинт разорвется, и картошка сыплется из мешка. Весь потный с наворачивающимися на глаза слезами соберешь клубни, дождешься какого-нибудь прохожего, попросишь помощи определить мешок на место, поблагодаришь и едешь дальше.

      В один из таких уборочных дней сидим на огороде, перекусываем, а мать и говорит мне: «Очень мне хочется, чтобы ты стал нейрохирургом». «Почему?» – спрашиваю. «Я наблюдаю: после тяжелого физического труда у мальчиков, твоих друзей, трясутся руки, когда их вытянуть, а у тебя не трясутся, значит, ты будешь хорошо делать операции, умело обходить нервные волокна скальпелем», – пояснила мама.

      В нашем роду много медицинских работников, но, несмотря на желание мамы, я не стал хирургом. Руки по-прежнему