Атака Скалистых гор. Федор Березин

может того быть, Потап…

      – Я рассказываю то, что мне самому довели. И речь, к сожалению, идет не о какой-нибудь кумулятивной сложности, или там о бронебойной дуре, калибром «сто двадцать» или даже «сто». Но все же тут совершенно новые технологии. Думаешь, куда девается энергия ударов при попадании пуль и прочего?

      – Как, «куда»? Отражается, разумеется, – теряется Герман.

      – Да отражается, но о том разговор особый. А уходит она за счет послойного испарения. Этот материал называется «тысячеслойка». На самом деле слоев там – миллион, может и десять миллионов, точно не скажу.

      – Стоп, Потап Епифанович! – соображает Герман. – То есть «панцирь» становится тоньше и тоньше при каждом новом попадании?

      – Да, что-то вроде этого. Но слоев миллионы, так что ничего страшного.

      – Ну конечно, совсем ничего?

      – Ладно, Герман, не нуди. Знаешь, из чего вся эта штука, все эти слои?

      – Вот еще, Епифаныч. Я что же, по-вашему, «химическое» заканчивал?

      – Понятное дело, нет. Ты обыкновенный тупой аэромобильник – все в курсе.

      – Оскорбляете подчиненных за так? Нехорошо!

      – Туг ты стал на простые солдатские шутки, Герман Всеволодович. Ну да ладно, издержки долгого нахождения в некогда очень цивилизованной стране.

      – Да, наверное, есть маленько. Все равно, вы когда шутите – предупреждайте. И значит, из чего же сие непробиваемое чудо состоит?

      – Представь себе, из углерода.

      – Ага, значит, опять матушка-нефть. Вообще-то вроде бы не броня.

      – Это так званые суперфуллерены, – с умным лицом толкует Драченко.

      – Очень красиво звучит, – кивает Герман. – И с чем же это едят?

      – Вижу, сами шутить умеем, – констатирует майор. – Это уже хорошо.

      – Ну, мне до ваших острот с девятимиллиметровым калибром еще расти и расти.

      – И это правильно, лейтенант, – запросто соглашается Потап Епифанович. – Так вот, это самое звучное словечко значит, что материал «соткан» из специальных полых изнутри молекул. Стой, Герман, без перебивки! Он потому и такой до невероятности легкий. Не знаю, сколько там, сотня или больше углеродных атомов выстраивают такие ячейки с пустотой посередине. Так что это чудо, по большому счету, вроде бы состоит из ничего. Весело, правда? В общем, когда-нибудь – хотя может тепереча и никогда – из таких панцирей будут делать звездолеты. И знаешь, почему? Потому что эта структура не рассыплется, даже если ее садануть об стену с первой космической скоростью. А может, и со второй.

      – В смысле, эти будущие звездолеты будут, так сказать, без тормозов? То есть можно приземляться сразу и без парашютов?

      – Ну, что взять с благовещенского аэромобильника, а? Ты случайно там, на Амуре, с китайского вертолета не сваливался, с относительно приличной высоты?

      – Нет, Епифаныч, у меня же не имелось этих чудо-одежек.

      – Ну а вот теперь они у тебя будут. Только смотри правда не сигани, а то скафандру, конечно, хоть бы что, а вот твои прямоточные мозги будем из шлема совочком выскребывать.

      – Ой,