Паркер Джонс спешит на помощь. Мария Чинихина

Костик. – Хм, понимаете, Лера, мы не занимаемся подобными делами.

      – Не занимались, так займемся! – перебил Костика Олег.

      Он порывисто встал из своего синего кресла, подошел к Лере и схватил ее за руку. Лера опешила. Грубая хватка обожгла, как кофе минуту назад. И запахло от Олега терпким парфюмом с примесью чего-то восточного.

      – Но есть условие, – жестко произнес Олег.

      – К… какое?

      Чашка в трясущейся руке задрожала и кофе плеснул на юбку.

      – Деньги? – спросила Лера. – Если деньги, назови любую сумму, я позвоню Славику и он одолжит. Учились вместе, помнишь?

      – Что, тот самый Славик? – усмехнулся Олег. – Костик, прикинь, этот Славик себя возомнил великим музыкантом. И тот прыщавый Макс, его дружок, тоже.

      – Олежек, ты достал россказнями о неудачах своих одноклассников.

      – Не, эти пели тра—та—та и тра—ра—ра. Помнишь?

      – Олежек! – Костик повысил голос и Олег на минуту умолк.

      Костик глубоко вздохнул, откинулся на спинку черного кресла, взял со стола книгу и вынул из средины оранжевую закладку.

      – Лера, имей ввиду. Услуги нашего агентства стоят дорого, – сказал Олег. – Очень дорого. Но от тебя денег не нужно.

      – Олег, отец у Славика состоятельный человек. Я заплачу.

      – Я сказал, никаких Славиков! – Олег отшвырнул руку Леры, будто это неодушевленный предмет, и забарабанил по спинке желтого кресла. Теперь его личная мелодия ускорилась, стала агрессивной.

      – Хорошо, – сдалась она. – Чего ты хочешь?

      – Помнишь, что было той ночью?

      Плечи Леры дернулись. Она сузила глаза и расправила юбку, на которой расползалось горячее кофейное пятно.

      – Нет, не помню, – соврала она Олегу.

      Но она помнила. Каждую минуту и до мельчайшей детали. Как Олег привел ее в родительскую спальню. В просторной комнате, подсвеченной торшером, крутилась на старом виниловом проигрывателе пластинка. Какая—то женщина протяжно пела по—английски. Они с Олегом танцевали под блюзовую мелодию, пили из тонких бокалов и Олег, обнимая ее, шептал на ухо жаркие глупости. Он говорил и нежно, и шутливо, будто бы все было взаправду. И Лера верила его искренности до тех пор, пока утром в школе Олег не прошел мимо нее, когда она окликнула его.

      И сейчас взрослый Олег смотрел на нее сверху вниз и долбил спинку ее кресла как дятел. Он, конечно, и не знал, сколько слез она пролила, сколько раз пыталась убедить себя – «забуду, забуду, забуду», а забыть не получалось.

      Костик отложил книгу и постучал пальцем по циферблату наручных часов. Потом он со скучающим взглядом зевнул и демонстративно посмотрел на стену, где висела огромная карта Европы.

      – Лера, мы знаем правду, – с нажимом произнес Олег, обнял Леру и, касаясь сухими губами мочки уха, спросил. – Павлик мой сын?

      – Павлик – сын Максима, моего мужа, – как можно увереннее ответила Лера.

      – Неа, – покачал головой Олег. – Я видел мальчика.