Босс для воровки. Майя Бессмертная

ото сна волосами:

      – Мама, пойдём!

      Я треплю его по светлым волосам, и улыбаюсь. Кто знает, что меня ждёт? Но, я обязана выйти сухой из этой передряги.

      5

      – Вы просите меня о недельном отпуске? Но сейчас разгар учебного года!

      Анна Ильинична нервно меряет шагами свой кабинет. Я сижу на стуле, одетая в верхнюю одежду, возле её рабочего стола и, в нерешительности, сминаю в руках бумажный платок.

      – Понимаете, свекровь заболела. За ней некому ухаживать. Вы же знаете, мой супруг умер.

      Чёрт! Мне сейчас приходится унижаться перед заведующей детского сада и придумывать всякие отговорки. Анна Ильинична раздражённо цокает языком:

      – Ладно уж, пишите. Отдохнут дети неделю от музыки, ничего страшного не произойдёт.

      Быстро накарябав заявление на отпуск, я выбегаю из кабинета, и облегчённо выдыхаю. Всё получилось!

      В моей потёртой сумочке бедного преподавателя музыки вдруг раздаётся весёлая трель мобильного телефона. Я, не мигая, смотрю на экран. Высветившаяся фамилия вызывает во мне виток дрожи, и я, с колотящимся сердцем, беру трубку.

      – Виктория Юрьевна? Я надеюсь, вы помните, какая сегодня дата.

      – Конечно.

      Я пытаюсь успокоить своё дыхание, чтобы разговаривать с Касьяновым как можно увереннее, сжимаю руку в кулак, и впиваюсь ногтями в ладонь. Дикая боль отрезвляет меня, и становится гораздо спокойнее. Он не должен слышать нервы в моём голосе.

      – Ну, тогда я жду вас. Через час спуститесь во двор, к подъезду. Мои ребята вас подвезут.

      Отключаюсь. Отлично, у меня есть целый час на то, чтобы добраться до дома, и немного успокоиться перед встречей с авторитетом. Диадема спокойно лежит в платяном шкафу и ждёт своего часа.

      После кошмарного сна, в котором Павел Андреевич обвинил меня в подмене украшения, я, конечно же, не могла не удостовериться, что сон – лишь плоть моего больного воображения. И, перед рабочим днём, уединившись в туалете, я как следует, рассмотрела диадему.

      Нет, мне нечего опасаться. Она – изумительный подлинник, я в этом уверена!

      Добравшись до дома за двадцать минут, я вошла в тёмную прихожую, и сразу же кинулась к шкафу. Всё хорошо, драгоценность на месте.

      Отдышавшись, я прохожу на кухню, и наливаю себе чай. У меня есть время, чтобы немного отдышаться и успокоить расшалившиеся нервы. К тому же, на улице – промозглый октябрь, я сильно замёрзла, пока добралась до дома.

      Через полчаса, убрав за собой остатки пиршества, я запихиваю бархатную коробочку с диадемой в свою потёртую сумочку, и выхожу из квартиры.

      Возле подъезда стоит чёрный огромный внедорожник. Конечно, это за мной. Сердце бешено заколотилось. Я подалась вперёд, пытаясь рассмотреть, кто сидит за рулём. Стекло водителя тут же опустилось, и я увидела бритоголового ухмыляющегося парня. Он учтиво кивает мне:

      – Виктория Юрьевна? Присаживайтесь.

      Я сажусь на заднее сидение автомобиля и вжимаюсь в кресло, обхватываю сумочку с диадемой обеими руками. В салоне, кроме водителя и меня, больше никого нет. А я-то думала, что