Связанный гнев. Павел Северный

летом пойдем на старанье – будем вместе петь.

      Открылась входная дверь, в тумане холода вошла Анна Кустова.

      – Еще разок здравствуйте, кого не видела. К Кате пришла.

      – Здравствуйте, Анна Петровна! Была седни, когда я спала?

      – Была. И вот сызнова пришла. Маешься? Потерпи малость. Завтра отвезу тебя в миасскую больницу, а оттуда по весне сама на заимку пешком придешь.

      – Беспокойство тебе со мной.

      – Об этом не думай. Дуня! – позвала Кустова девочку.

      – Здеся я. Чай пью.

      – С утра станешь жить во флигеле с гостьей. За порядком будешь следить, пока мать в больнице.

      – Ладно. Как велишь. Во флигеле печка небольшая. Управлюсь.

      – Амина! Спать не хочешь?

      – Зачем спать?

      – Тогда пойдем со мной. Попоешь для меня.

      – Ладно, хозяйка.

      – Аль не просила тебя не звать меня так?

      – Просила. Для меня ты – хозяйка. Сплю под твоей крышей.

      – Любишь спорить? Приходи скорей! Покойной ночи, бабоньки!

      Анна Петровна вышла из казармы. Амина допила из чашки чай и начала одеваться. Напевая, взяла гитару и вышла следом за Кустовой.

      – И какой это чемор[9] в штанах бабе с такой душой выдумал прозвище Волчица? – вставая из-за стола, сказала Антонина и громко спросила: – Напились, что ли?

      На ее вопрос никто не проронил ни слова.

      – Ежели молчите, значит, напились. Дуня, собирай со стола посуду!

      – Ладно. Я еще чашку выпью, потому крендель не доела…

      Глава VII

1

      У крыла Сатку ночная непроглядность. Будто пала на горный завод стая вещих воронов, не сложив крыльев. Спит в февральской стуже раскольничье гнездо на южном склоне отрогов Уренгинской ветви Уральского хребта. Дыбятся вокруг него вершины гор, похожие на волны каменного океана. Ближе всех к Сатке придвинулись богатырским заслоном лесистые Зигальга, Нургут и Зираткуль. Эти места издавна ширью девственных лесов и горным безграничьем приманивали к себе раскол. Свободно здесь всякому человеку, коему нужна вольность и одиночество. Оттого возле Саткинского завода множество потаенных скитов и молелен. Хоронится в них религиозный фанатизм раскольников, спасает себя от царства Антихриста, заведенного в государстве Российском царем Петром по счету Первым на романовском троне. Крепок раскол в Сатке, даже заводские интеллигенты двумя перстами крестятся…

      Душно в спальне Олимпиады Модестовны Сучковой. Цветные изразцы печки пышут жаром. Петровских годин изразцы. Излажены в голландской земле, оттого на них голубые кораблики с парусами да ветряные мельницы. Из-за духоты в горнице опадает огонек в лампадке. Как увядающий цветок, стелется он по пробковому поплавку. По этой причине и горький дух нагретого деревянного масла в горнице.

      Старый каменный дом рода Сучковых в заводе приметный. Сложен из подпятного кирпича в два этажа. Обдут всеми ветрами уральскими, остужен всякими морозами, исхлестан дождями, кален на солнце. Все в нем по-старинному крепко, но

9

Чемор – черт, дьявол, нечистый.