Тайна двух чемоданов. Роман Ронин

с ней, с этой селедкой. Дальше что у вас написано… Что вот это такое: «рассказывал о трудностях восстановления народного хозяйства Токио после землетрясения». Это как понимать?

      – Так точно. Так и понимать. После селедки этой, их весь ресторан слушал, его, то есть, они, то есть, он, конечно, ей рассказывал о… – Кищенко напрягся, вспоминая, и воспроизвел заученное: – О разрушительном токийском землетрясении 1923 года. Долго рассказывал, горячее съели.

      Заманилов с недоумением посмотрел на оперативника. Тот понял, что сморозил глупость, и попытался оправдаться.

      – Так точно, товарищ старший оперуполномоченный. Слышно хорошо было. Рассказывал, как Токио горел, как море полыхало. Потом про беспорядки…

      – Какие беспорядки?

      – Про корейцев рассказывал. Говорил, что их после землетрясения много в Токио фашисты поубивали.

      – Какие-нибудь странные фразы он произносил?

      – Странные?

      – Ну да, странные. Которые можно расценить как пароль, как условный знак, как шифровку! Было что-нибудь такое?

      – Товарищ старший оперуполномоченный, так он ей полтора часа про селедку да про Японию рассказывал. На салфетке что-то писал, потом с собой ее забрал. Может, место явки? Или пароль? Нам не видно было, только слышно. Так и то мы с Грабиной чуть с ума не сошли – всю эту ересь запоминать! Ей-богу, товарищ старший оперуполномоченный, там все странное было, партией клянусь!

      – Ну, хорошо, ладно. Партией он клянется… Давай по-другому. Девушка эта… Как он ее называл?

      – Мартасан.

      – Мартасан?

      – Так точно.

      – Может, Марта-сан?

      – Так точно.

      Заманилов тяжело вздохнул и снова посмотрел на листки рапорта. Почесал за ухом, достал папиросу из серебряного портсигара, щелкнул зажигалкой, закурил.

      – Что ж с вами делать-то… Можайск. Село. Конюшня. – Он грязно выругался.

      Грабина и Кищенко тревожно переглянулись. Парень кашлянул.

      – Мы это, того, товарищ старший оперуполномоченный. Из пролетариев мы. Из рабочих. С «Гужона». Оба.

      – Это хорошо, это просто прекрасно, что из рабочих. А как эта девушка, Марта-сан, реагировала на слова японца?

      – Вначале она какая-то странная была…

      – Странная?

      – Ну да. Как будто расстроена чем. Мы все слышать не могли, весь разговор. Пока рассадили, пока туда-сюда.

      – Кто их сажал за столик?

      – За столик сажал официант, а вот на дебаркадер они прошли при помощи шофера своего. Там в рапорте есть описание.

      – Дальше!

      – Есть! Когда он про селедку начал рассказывать, она развеселилась. Потом, когда про Японию уже, заплакала даже.

      – Заплакала?

      – Так точно. Но плакала недолго. Начала его убеждать, что надо помочь обездоленным японцам и корейскому нацменьшинству «как можно скорее залечить раны и восстановить хозяйство».

      – Как можно скорее. Двенадцать лет прошло. Ну-ну?

      – Японец ей ответил,