Рождественские видения и традиции. Чарльз Диккенс

лицо. Марли со своей косой, в своем жилете, узких обтянутых панталонах и сапогах; кисточки на них стояли дыбом, как и коса, полы кафтана и волосы на голове. Цепь, которую он носил с собою, охватывала его поясницу и отсюда свешивалась сзади вроде хвоста. Это была длинная цепь, составленная – Скрудж близко рассмотрел ее – из железных сундучков, ключей, висячих замков, конторских книг, деловых бумаг и тяжелых кошельков, обделанных сталью. Тело его было прозрачно, так что Скрудж, наблюдая за ним и смотря через его жилетку, мог видеть две задние пуговицы его кафтана.

      Скрудж часто слышал от людей, что у Марли не было ничего внутри, но он никогда до сих пор не верил этому.

      Да и теперь он не верил. Как он ни смотрел на призрак, как хорошо ни видел его стоящим пред собою, как ни чувствовал леденящий взор его мертвенно холодных глаз, как ни различал даже самую ткань сложенного платка, которым была подвязаны его голова и подбородок, и который он сначала не заметил, – он все-таки оставался неверующим и боролся с собственными чувствами.

      – Ну, что же? – сказал колко и холодно, как всегда, Скрудж. – Что тебе от меня нужно?

      – Многое! – раздался в ответ несомненный голос Марли.

      – Кто ты?

      – Спроси меня, кто я был.

      – Это же был ты? – сказал Скрудж, повышая голос.

      – При жизни я был твоим компаньоном, Яковом Марли.

      – Можешь ли ты… Можешь ли ты сесть? – спросил Скрудж, сомнительно смотря на него.

      – Могу.

      – Так сядь.

      Скрудж сделал этот вопрос, не зная, может ли дух, будучи таким прозрачным, сесть на стул, и тут же сообразил, что если бы это оказалось невозможным, вызвало бы необходимость довольно неприятных объяснений. Но привидение село по другую сторону камина, как будто было совершенно привычно к этому.

      – Ты не веришь в меня? – заметил дух.

      – Нет, не верю, – сказал Скрудж.

      – Какого доказательства желал бы ты в моей действительности, сверх своих чувств?

      – Я не знаю, – ответил Скрудж.

      – Почему ты сомневаешься в своих чувствах?

      – Потому, – сказал Скрудж, – что всякая безделица на них влияет. Желудок не в порядке, и они начинают обманывать. Может быть, ты не больше, как не переваренный кусок мяса, комочек горчицы, крошка сыра, частица недоварившейся картофелины. Что бы там ни было, но могильного в тебе очень мало.

      Не в привычке Скруджа было отпускать остроты, тем более в эту минуту ему было не до шуток. На самом деле, если он теперь и старался острить, то лишь с целью отвлечь свое собственное внимание и подавить свой страх, так как голос привидения тревожил его до самого мозга костей.

      Просидеть и одну минуту, глядя в упор в неподвижные стеклянные глаза призрака, было выше его сил. Что еще особенно наводило ужас, это какая-то сверхъестественная атмосфера, окружавшая привидение. Скрудж сам не мог ощущать ее, тем не менее, присутствие ее было несомненным, так как, несмотря на полную неподвижность духа, его волосы, фалды