Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1. Артур Конан Дойл

там, мы увидели бы такие удивительные вещи, такие странные совпадения обстоятельств, такие планы, такие неожиданные результаты событий, что все романы с их условностью, с их заранее известными заключениями оказались бы скучными и банальными.

      – Ну, я не согласен с этим, – ответил я. – Случаи, попадающие в газеты, достаточно вульгарны. Реализм полицейских отчетов доходит до крайних пределов, а между тем, нельзя же их назвать интересными и изящными.

      – Для того, чтобы произвести впечатление в реалистическом духе, необходимо известное уменье, нужен тщательный выбор, – заметил Холмс. – Вот этого-то и нет в судебных отчетах, может быть потому, что там обращается больше внимания на формальную сторону дела, а не на детали, которые составляют его главную сущность в глазах наблюдателя. Поверьте, нет ничего неестественнее всего обыденного.

      Я улыбнулся и покачал головой.

      – Я понимаю вас, – сказал я. – Конечно, вам, как неофициальному советчику, к которому прибегают за помощью в загадочных делах обитатели трех континентов, приходится иметь дело с действительно редкими, странными приключениями. Но вот возьмем на пробу, – прибавил я, поднимая с пола утреннюю газету. – Вот первая попавшаяся статья: «Жестокое обращение мужа с женой». Тут целых полстолбца, но я наперед знаю содержание отчета. Конечно, другая женщина, пьянство, побои, сострадательная сестра или хозяйка. Самому бездарному писателю не выдумать ничего банальнее.

      – Но вы выбрали как раз неудачный пример, – сказал Холмс, взяв газету и пробежав ее глазами. – Это дело о разводе супругов Дандес, и мне как раз пришлось выяснить некоторые подробности его. Супруг – член общества трезвости, никакой другой женщины не было, а вот он имел привычку после еды швырять в жену своими вставными зубами. Согласитесь, что подобного рода штука придет в голову не всякому писателю. Возьмите-ка табачку, доктор, и сознайтесь, что мне удалось побить вас вашим же оружием.

      Он протянул мне золотую табакерку с большим аметистом на крышке. Эта роскошная вещица представляла такой контраст с обстановкой квартиры Холмса и его скромным образом, что я не мог не выразить своего удивления.

      – Ах, я и забыл, что не виделся с вами несколько недель, – проговорил он. – Это я получил в благодарность за участие в деле Ирэны Адлер.

      – А кольцо? – спросил я, смотря на великолепный брильянт, сверкавший у него на пальце.

      – От голландской королевской фамилии. Это дело такое щекотливое, что я не могу рассказывать его даже вам, так мило описавшему некоторые из моих приключений.

      – А есть у вас теперь дела? – спросил я.

      – Есть дел десять-двенадцать, но ни одного особенно интересного. Понимаете – важные, но нисколько не интересные. Я давно уже пришел к заключению, что именно в маловажных делах открывается более обширное поле для наблюдений и для того анализа причин и следствий, который и составляет прелесть исследования. Чем крупнее преступление, тем оно проще, тем мотив его очевиднее. В настоящее время среди моих дел нет ни