Альтруисты. Эндрю Ридкер

емму на другую, шаг за уморительным шагом подводя героев и читателя к незабываемой кульминации.

      Entertainment Weekly (Обязательное чтение)

      Тот редкий случай, когда вся предварительная шумиха насчет нового мощного таланта целиком и полностью оправданна.

      BookPage

      Изумительно насыщенная, при довольно скромном объеме, семейная сага. Персонажи настолько узнаваемы и натуральны, что даже удивительно, как это автор, не вдаваясь ни в лишние проповеди, ни в созерцание собственного пупка, затрагивает проблемы морали, добра и зла.

      Vanity Fair

      Глубокое исследование водораздела между личным интересом и бескорыстным сочувствием.

      The New Yorker

      Призыв к щедрости во время скорби и всеобщего эмоционального напряжения… Обязательное чтение для наших сложных времен.

      The Daily Mississippian

      Даже самых несимпатичных персонажей Ридкер умудряется описать так, что хочется вызнать о них всю подноготную и всласть посплетничать.

      St. Louis Post-Dispatch

      Остроумная трагикомедия о старых ранах, новых обидах и выстраданной мудрости.

      Sunday Express

      Ридкер искренне любит своих незадачливых героев и находит убедительные способы изменить их жизнь к лучшему.

      Minneapolis Star Tribune

      Это один из тех суперблестящих, сверхсмешных романов, которыми наслаждаешься, как мультяшная белка – особо нажористым орехом.

      Гари Штейнгарт (автор романов «Абсурдистан», «Приключения русского дебютанта», «Супергрустная история настоящей любви»)

      Вот какая тема интересовала меня больше всего: что это значит – быть хорошим человеком? Какие жизненные ценности мы наследуем от родителей, а какие выбираем сами уже в сознательном возрасте?

      Эндрю Ридкер

      Полу и Сьюзен Ридкер

      В мире животных мы – аберрация;

      желание овладевает нами, посылает

      в драном тюле на вечные поиски,

      но никогда не подскажет, где

      зарыта косточка или желудь.

Мэри Джо Бэнг. «Апология желания»

      Семью Альтер объяло пламя. Всю осень у них что-то вспыхивало и загоралось – впрочем, поначалу никто не видел связи между этими предзнаменованиями, и зловещими они стали казаться только задним числом. В сентябре Итан, закуривая, обжег палец, а три дня спустя из-за неисправной горелки взбесилась газовая плита: долго и тщетно щелкал поджиг, после чего полыхнул огонь, зацепивший рукав Франсин. На пятидесятый день рожденья Артура, который скромно отмечали на заднем дворе дома, с морковного торта на землю упала свечка. От нее успели заняться несколько сухих листьев, но Мэгги тут же их затоптала.

      Настоящая же геенна огненная разверзлась в ноябре. Вечером Франсин сидела у себя в кабинете: к ней пришли Маркус и Марго Вашингтон, супружеская чета адвокатов – специалистов по авторскому праву. Пришли они впервые (по рекомендации общего знакомого), однако Франсин была о них наслышана. В прошлом апреле они блестяще отстояли интересы молодой пиринговой файлообменной сети, с которой судилась хип-хоп-группа, написавшая популярную песню с непечатным названием. Впрочем, Вашингтоны отнюдь не производили впечатления успешных людей: Маркус тупо смотрел на свои колени, Марго нервно трясла ногой. Они хотели, чтобы Франсин прописала им антидепрессанты.

      – Вы поймите, ситуация очень деликатная, – сказала Марго, стискивая сумочку. – Никто не должен об этом знать.

      Франсин прекрасно все понимала. Род Марго пустил в Сент-Луисе глубокие корни: история семьи представляла собой затейливую легенду о наследстве и принципе jus soli. Предком Марго якобы был французский дворянин Пьер Леклерк – зажиточный торговец пушниной и владелец необъятных земельных просторов в колониальном Сент-Луисе. По легенде, он освободил одну из своих наложниц, Вирсавию, и переписал все земли на ее имя – надеясь таким образом отвязаться от кредиторов. Вирсавия, недолго думая, распродала собственность, ввергнув род Леклерков в пучину судебных разбирательств на несколько поколений вперед. Потомки Леклерка представляли собой эксцентричных персонажей на передовой сент-луисской аристократии (точнее, того, что от нее осталось), да и Вашингтоны пользовались пристальным вниманием высшего общества – главным образом потому, что были одной из двух чернокожих семей на Ленокс-Плейс, элитной улице с закрытым въездом неподалеку от Сентрал-Уэст-Энда.

      – Разумеется, – кивнула Франсин.

      Марго окинула комнату придирчивым взглядом:

      – Давно работаете на дому?

      – С тех пор, как сюда переехали. Уже четыре года.

      – Четыре года, – протянула Марго и повторила, словно примериваясь: – Четыре года!

      До того как Альтеры перебрались из Бостона в Сент-Луис, эта комната была застекленной террасой – пристройкой с западной стороны дома. Сквозь прозрачную стену Франсин