Рай и ад. Великая сага. Книга 3. Джон Джейкс

домов в черте города. Большинство из них находились в деловом квартале вдоль реки, но было и четырнадцать основательных кирпичных зданий, построенных выше на склоне. Они сдавались в аренду мастерам завода Хазардов и нескольким богатым торговцам.

      Пока фаэтон ехал дальше, Джордж внимательно оглядывал улицы, выискивая трех жертв войны, живших в этом городе. Первым он увидел слепого юношу, просившего милостыню на оживленном тротуаре рядом с универсальным магазином Пинкни Герберта. Парень с деревянной ногой им так и не встретился, зато в следующем квартале он заметил Тома Хасслера.

      – Стой, Джером! Подожди минутку! – крикнул Джордж и выскочил из кареты.

      Патриция и Уильям нетерпеливо вздохнули. Короткие ноги Джорджа быстро донесли его до юноши, которому он дал работу на своем заводе. Однако Том не смог справиться даже с самым простым делом, поэтому теперь бродил каждый день по городу, позвякивая жестяной банкой, в которую мать специально клала камешки, чтобы люди думали, будто юноше уже что-то подали. Джордж сунул в банку бумажку в десять долларов. Вид обвисших губ Тома и мертвых карих глаз всегда бесконечно расстраивал его. Как и двоим другим городским военным инвалидам, Тому Хасслеру не исполнилось еще и двадцати.

      – Как ты сегодня, Томми?

      Пустой взгляд юноши скользнул от реки к склонам холмов на другом берегу.

      – Прекрасно, сэр. Жду приказа генерала Мида. Мы должны до темноты оттеснить бунтовщиков с Семинарского холма.

      – Хорошо, Том. Ты победишь.

      Джордж отвернулся, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. В последнее время с ним это случалось все чаще. Просто стыд какой-то! Он сел в фаэтон и захлопнул невысокую дверцу, не глядя на жену. Как стыдно, что же со мной происходит?

      Иногда он, впрочем, понимал, что с ним происходит то же, что происходило с его братом и еще тысячами других мужчин. Мощные и незнакомые чувства после капитуляции. Дурные сны. Мысли о дружбе, появлявшиеся в странной атмосфере постоянной близости смерти. Воспоминания о хороших людях, убитых в бессмысленных боях, о дураках и трусах, которые выжили по воле случая или притворившись больными накануне сражения…

      То, что происходило с Джорджем и со всей Америкой, стало последствием четырехлетнего противостояния, равного которому еще не знал мир. Не было ничего нового в том, что кузен убивал кузена или брат брата, однако появившееся в этой войне автоматическое оружие, телеграф и железные дороги сделали искусство уничтожения себе подобных более совершенным. На полях и лугах, в долинах рек и на горных склонах тысячи невинных людей испытали на себе ужасы современной войны.

      И вот теперь эта война не хотела отпускать Джорджа. Констанция видела это в потерянных, измученных глазах мужа, когда фаэтон взбирался все выше по дороге к Бельведеру, их поместью на вершине холма. Ей хотелось взять его за руку, но она слишком хорошо понимала, что не сможет облегчить эту боль, как не сможет уже, наверное, никто и никогда.

      Весь