Дом певчих птиц. Юлия Климова

Но… Меня будто пригласили в настоящую взрослую жизнь, где есть свобода, и обязательно будет легко, потому что кругом только те, кого выбрал сам.

      – Хорошо.

      – Кидай лук на сковородку. И поаккуратнее, а то брызнуть может.

      – Я умею.

      – Сколько тебе лет?

      – Четырнадцать.

      – Да, Дина, уметь уже пора. – Матвей усмехнулся, подкинул помидор и ловко поймал его. – Моя мать и, соответственно, твой отец не должны знать, что я вернулся. Договорились?

      – Ага.

      – Послезавтра уеду. Заскочил всего на денек, дело есть.

      – Отец собирался сходить со мной в кино. Но вряд ли он… приедет и увидит тебя.

      – Ты хотела сказать: вряд ли он вспомнит о своем обещании? – Матвей вопросительно приподнял правую бровь и посмотрел на меня так, как учитель смотрит на ученика на экзамене. И этот ученик – двоечник. Он знал все, и ждал, когда я признаюсь в своей ненужности собственному отцу, хватит ли мне смелости (или отчаяния) озвучить правду?

      – Я в курсе, сколько едят канарейки, и сколько воды требуется кактусам, – спокойно произнесла я, добавляя слишком много масла на сковородку. В этот момент я бы многое отдала, чтобы мне было не четырнадцать, а хотя бы семнадцать лет. Возможно, Матвей воспринимает меня ребенком, но я не такая уж и маленькая. Я прочитала кучу книг, и являюсь носителем несметного богатства под названием «Теоретический опыт»… Смешно, да. – А тебе сколько лет? – небрежно спросила я, старательно демонстрируя уверенность и независимость.

      – Двадцать три. – Матвей подошел к плите и разбил яйца на сковородку. Теперь он стоял рядом, и я улавливала аромат его парфюма и еще чувствовала теплую энергию, исходившую от его тела. – Не страшно оставаться одной в чужой квартире? – Он повернул голову в мою сторону. Соврать бы не получилось, взгляд Матвея проникал в душу и обжигал ее.

      Набрав в легкие побольше воздуха, стараясь дать одновременно честный и достойный ответ, я решительно выдохнула:

      – Немного.

      Если мы торопливо и жадно, будто минимум полгода не видели яичницы с салатом и очень по ним скучали. Мне нравился вкус жареного бекона, и бутерброд с икорным маслом казался абсолютно кстати, а еще – наивкуснейший розовый помидор и тонкие колечки красного сладкого перца… Матвей готовил с той небрежностью, которая непременно вызывает аппетит у рядом стоящего, и теперь я получала удовольствие от обыкновенной еды, сохранившей естественный вкус, не испорченной сложносочиненными специями.

      – Похоже, яичница тебе нравится. – На его губах вновь играла усмешка.

      – Да, спасибо. – Я немного помолчала, но все же задала жужжащий в голове вопрос. – А почему ты разрешил мне здесь пожить? Когда посторонний человек в квартире, то, наверное, не слишком… удобно. – Я бы сказала «не слишком приятно», но не стала сгущать краски.

      – Честно говоря, мне все равно. – Матвей пожал плечами. – Мать попросила, и я согласился. Она лет сто в хороших отношениях с твоим отцом, выручают друг друга по возможности.