Идеальная жена. Мария Воронова

говорят.

      – Хорошо.

      Он вышел на Лелиной остановке и устроился в ее дворе. Школьником он проводил здесь немало часов, нес вахту на качелях, чтобы только увидеть ее, столкнуться как бы случайно.

      Кто-то еще, какой-то зверь притаился здесь, может быть, на этих самых качелях и ждал. Темный глухой двор, поздним вечером здесь ходить опасно, а он был в армии и не защитил…

      Мысли путались, отчетливой была только глухая тоска и страстное, но невозможное желание изменить то, что уже случилось и что нельзя ни отменить, ни исправить. Казалось, и любовь прошла, и сегодняшняя сухая Леля будто утратила связь с той девушкой, по которой он когда-то сходил с ума на этих самых качелях. Их даже вроде бы не красили с тех пор. «Крикну я, но разве кто поможет, чтоб моя душа не умерла? Только змеи сбрасывают кожу, мы меняем души, не тела», – с горечью прошептал он.

      Все прошло, прошло… Стас оттолкнулся ногами от земли, и рама со скрипом пошла вверх, тяжело и нехотя. Леля совсем другая, и он тоже.

      И поэтому необходимо остаться здесь.

      Стас раскачался сильнее, но тут же смутился своего детского порыва и затормозил ногой, оставив на земле глубокий след.

      Тут дверь парадной хлопнула и во дворе появилась Леля, в платьице и пестрой шали. На ногах были тяжелые сабо, и от этого лодыжки казались неправдоподобно тонкими.

      Стас спрыгнул и подошел к ней.

      – Я увидела тебя в окно.

      – А я шел мимо, так дай, думаю, зайду.

      – Ясно.

      – Может, в кино?

      Леля пожала плечами.

      – И по мороженому.

      – Стас, я не хожу на свидания.

      – Просто фильм посмотрим.

      Леля нахмурилась:

      – Не хотелось бы ставить тебя в неловкое положение.

      – Не поставишь.

      – Какой фильм?

      – Не знаю. Что идет… Хочешь, на Невский поедем, там выберем.

      – Подожди две минуты, я переоденусь.

      Он вернулся на качели.

* * *

      Ирина потянула руку к только что полученному делу Тиходольской, и тут раздался телефонный звонок. Оказалась бывшая свекровь с претензией, что Егор плохо ест.

      – Ничего, – улыбнулась Ирина, – голодная смерть ему не угрожает, чай, не в Эфиопии живем.

      – Ты очень легкомысленно к этому относишься, – проскрежетала в трубку свекровь. – Ребенок должен быть приучен съедать все, что ему дают, и без капризов.

      – Да неужели, – пробормотала Ирина.

      – Что?

      – Ничего.

      Она не стала напоминать бывшей свекрови, что ее собственный сын не приобрел этот важный навык даже к тридцати годам и выкаблучивался за столом так, что Ирину всякий раз трясло при мысли об ужине.

      – Необходимо, чтобы Егор хорошо кушал.

      – Ага, – прижав трубку телефона плечом, Ирина раскрыла дело.

      – Сейчас закладывается его здоровье на всю жизнь, поэтому правильное питание крайне важно, – надрывалась свекровь, – а ведь если ты его не приучила, это значит, он и в садике недоедает!

      При этом слове Ирине представилось изможденное дитя в лохмотьях, ничего общего не имеющее с Егором.

      – Да