Идеальная жена. Мария Воронова

гость.

      – А папа где? – спросил Стас.

      – В Москве на конференции.

      – Не стая воронов слетелась…

      – Зачем ты так? Вы же тоже торчите целыми днями в своем «Сайгоне».

      – Мы там только кофе пьем, каннибализмом не занимаемся.

      Мама поморщилась:

      – Ты кушай, кушай.

      Стас взял еще пирожок, откусил, и вдруг от знакомого вкуса словно провалился в детство, так ярко вспомнился воскресный обед. Он ерзает на стуле – не терпится, когда родители доедят и пойдут с ним гулять, может быть, в кино или зоопарк, смотреть на белых медведей, и будут держать его за руки, а он станет разбегаться и подгибать колени, а потом, когда наиграется, налазается по детской площадке, папа возьмет его на руки, и он повиснет «бесчувственной сосиской», и специально расслабит все мышцы, чтобы голова его билась в такт отцовским шагам так, как будто он красный командир и убит в бою, и теперь товарищи выносят его с поля битвы.

      И мама будет говорить: «Стас, папе же тяжело», а отец ответит, что ничего, пусть. Пусть сын пользуется, пока он молод и силен, а Стас прижимался к теплой шее и думал, какую глупость говорит папа. Он всегда-всегда останется молодым и сильным.

      Заметив, что он задумался, мама потрепала его по макушке, осторожно провела кончиками пальцев по бороде.

      – Как странно, – улыбнулась она, – вчера еще был малыш, и нате вдруг – суровый дядька. Ты хоть бороду бы снял.

      – Мам, я буду тогда похож на печального клоуна из мультика.

      – Это почему это?

      – Ну как… Тут вот морда прокоптилась, задубела, а под бородой белое все.

      – Хоть подровняй.

      – Да уж придется. Я тебе не говорил, меня в народные заседатели выбрали.

      – Это тебя-то?

      – Прикинь!

      – Ну в принципе… – мама пожала плечами, – все слои населения должны быть представлены, даже отщепенцы вроде тебя. Это демократично.

      – Ой, я тебя умоляю. У меня сознательность нулевая.

      – Ты гражданин? Вот и исполняй свой гражданский долг. Только приведи себя в порядок, действительно, прежде чем в суд идти. Постригись нормально и знаешь что? Я сейчас достану твой костюм с выпускного.

      Стас поморщился, но мама уже вышла в гардеробную. Да, у лауреата Государственной премии Суханова, воспевающего спартанский быт советской деревни, был дома такой изыск, как гардеробная, даже со специальным шкафом для обуви.

      Мама сняла с вешалки костюм, закованный в серую бумагу, пахнущую сургучом.

      – Так это же ботинки надо, – заныл Стас.

      – Надо.

      Весь его обувной ряд состоял из нескольких пар кед разной степени потрепанности, тяжелых походных ботинок и кирзовых сапог.

      – Может, я так?

      – Нет уж! Не губи отцовскую репутацию окончательно. Пусть люди знают, что хоть какое-то уважение к государственным институтам осталось в тебе.

      – Уважение есть, а ботинок нету.

      Мама с шумом разорвала бумагу, и в нос ударило нафталином.

      – Проветрится.

      Она