Кукла затворника. Ольга Володарская

так что же она?..

      Но сегодня Люда поняла: все, что ни делается – к лучшему. Если бы она улетела в Будапешт, то там так же, как и дома, изнывала бы от одиночества, пила и плакала, но не познакомилась бы с Василием Барановским, мужчиной, крайне ее заинтересовавшим.

      Если бы Люда верила в любовь с первого взгляда, то решила бы, что это она.

      – О чем размечталась? – обратилась к ней Ирусик. Она уже держала фужер в руке и приготовилась чокаться.

      – Да так…

      – Давай, Люся, за тебя. Счастья женского тебе желаю. И богатырского здоровья.

      – Спасибо, Ирусик. Тебе того же.

      Они чокнулись и пригубили вино. Люда решила сделать всего два глотка. За здравие и за упокой, как договаривались.

      – Хорошая у тебя квартира, не налюбуюсь, – проговорила Ирусик, взяв в свою морщинистую лапку гроздь винограда. – Уютная, теплая, удобная. Настоящее гнездышко.

      – Вила его столько лет.

      – Не представляешь, наверное, что его еще кто-то займет? Поэтому и не живешь ни с кем? Я тебя с разным парнями видела, все очень даже приличные, но ты одна.

      Люда не стала это комментировать. Постороннему человеку душу изливать не хотелось, а отшучиваться было лень. Молчала и ждала, когда начнется проповедь, но Ирусик удивила:

      – Правильно делаешь, что никого не пускаешь. И я сейчас не о квартире, о сердце. Свобода – прекрасна.

      – Поэтому ты ее и выбрала?

      – Ой, если бы, – отмахнулась Ирусик и допила свое вино. Люда, забыв о зароке, сделала то же. – Я в двадцать один замуж вышла. Потому что так было нужно. Возраст по тем временам критический: уже пора, а не за кого. Я худая, из неблагополучной семьи. За первого посватавшегося выскочила. Не оставаться же старой девой. Супруг хорошим был, непьющим, работящим. Но без вести пропал. Возвращался с вахты с получкой и премиальными. Тогда-то и сгинул. Осталась я одна с сыном.

      – У тебя есть ребенок?

      – Был. – Она показала глазами на бутылку, и Люда разлила вино по опустевшим фужерам. – Меня вскоре свели со вдовцом. У него две дочки. Сошлись. Я снова стала женой и матерью уже троих. Через шесть лет мой другую нашел. К ней ушел. Дочек не взял. Зачем они ему? А еще через три объявился мой пропавший без вести первый супруг. Его ограбили, избили до полусмерти. В больнице валялся несколько месяцев. Не мог вспомнить, кто он, откуда. Пригрела его санитарка. А когда она умерла от рака, к супругу память вернулась. На почве стресса.

      Люда с жалостью посмотрела на Ирусика. Она поверила в эту байку? Та взгляд заметила.

      – Да, да, знаю, о чем ты подумала, – закивала она. – Ушел к другой, причем с большой денежкой (вахта северной была – вез очень приличную сумму), а когда она преставилась, вернулся… Блудный попугай. Может быть и такое. Я не стала выяснять. Приняла его. Больной был. Хромал, заикался. Так что на самом деле его кто-то сильно побил. Дочки приемные в штыки восприняли это. Ультиматум выдвинули: мы или он. А как я выгоню отца своего сына? Он тогда стал дурить, с плохой компанией связался, я надеялась, что родной батя как-то благотворно