Двери в темное прошлое. Екатерина Островская

Толей? Знаком разве что. Но он ведь погиб при странных обстоятельствах. Темное дело. Поехал в Царское Село, и там на вокзале к нему подошли какие-то люди в камуфляжной форме. Вроде из частной охраны. Завели за привокзальное кафе и забили до смерти.

      – Ужас какой! – поразилась Марина.

      – Действительно ужас. Он безобидный был человек. Светлый человек, можно сказать. Да и в возрасте уже солидном. Такой улыбчивый старичок с седенькой бородкой.

      – Он тоже исследовал историю Северной Ингрии, – вспомнила Лужина.

      – Исследовал, и что?

      – За это ведь не убивают, – высказал свое мнение Максим.

      Марина положила ружье на стойку.

      А человек, который заряжал винтовку, подавал ей патроны и на которого она вовсе не обращала внимания, вдруг дал о себе знать:

      – Юноша, сейчас и не за такое могут убить…

      Но произнес он это не для компьютерного гения, а глядя почему-то на писателя. И только после этого обернулся к Лужиной.

      – Убить могут за любую мелочь. Тем более поэта. Много ли вы знаете поэтов, которые умерли своей смертью. Они при жизни-то с богом разговаривают. Иначе стихи не получаются. А так только, ерунда рифмованная…

      – Ваша правда, – согласился Карсавин, – удивительно даже, как в таком городке люди разбираются в литературе!

      – В нашем городке, господин Карсавин, – серьезно ответил владелец тира, – люди разбираются в людях.

      Писатель молча взял с прилавка винтовку, согнул ее пополам, зарядил и, почти не целясь, выстрелил. Сразу же замигала лампочками, загудела и закрутила пластмассовыми крыльями игрушечная мельница. Потом он сбил еще одну мишень, еще и еще.

      – Лихо вы! – удивилась Марина.

      – Только чтобы произвести на вас впечатление, – ответил Карсавин и положил винтовку.

      Потом он заплатил за свои выстрелы и за те, что сделала Лужина, взял ее под руку и сказал:

      – Тут неподалеку есть кафе, где подают блюда местной кухни. Не скажу, что я большой поклонник, но пельмени с рыбой попробовать стоит.

      Окна в кафе были открыты, и сюда отчетливо доносилось все, что происходило на сцене возле Дома культуры.

      – Как в вип-ложе сидим, – сравнил Максим, опустившись за столик, – хотя и не видно ничего, но это необязательно.

      Подошла молоденькая официантка в переднике, расшитом красными нитками: птицы и деревья.

      Перед тем как сделать заказ, Карсавин позвонил банкиру, и тот сказал, что тоже подойдет вместе со своими спутницами.

      Так что вскоре собрались всей компанией, не считая, конечно, Вадима Каткова, который собирался участвовать в конкурсе.

      Время шло, на сцене сменялись выступающие. Наконец, раздались аплодисменты и свист.

      – А вот и наша звезда появилась, – догадался Карсавин, – давайте сожмем кулаки за него, чтобы не опозорился.

      Было слышно, как Вадим покашлял в микрофон, а потом объявил, что он исполнит романс, который написал накануне, и сегодня это первое представление песни.

      Зазвучала гитара, и Окатыш почти зашептал в микрофон:

      Ласточка, ласточка, ласточка,

      Мир распахни голубой,

      В памяти как