Ядро и Окрестность. Владимир Масленников

и колхозы. Другое дело, что из них со временем получились средние. Город всех беглецов подравнял в рабкласс.

      Повисла пауза. Максим рассматривал замысловатые заколки в виде жуков и бабочек.

      – Вы здесь по делу? – спросила Наташа.

      – Приехал ради обмена.

      – Неужели Москву на Ригу? У вас здесь корни?

      – Нет, просто много дают.

      – Вы хорошо подумали?

      – Пока еще знакомлюсь. Как по-вашему, что это за люди?

      – Плохого отношения к себе не замечала, но я скромный человек. Как бы это сказать… не отбрасываю густую тень.

      – Сквозь вас проходит свет?

      – Ну что вы, просто никому не мешаю. В этом доме меня знают, здесь много латышей. Вот представьте себе два разных народа – это одно, а Наташа и Марта – совсем другое. Мне трудно, да и ей нелегко. Мы все чувствуем и все понимаем. И вот еще что. Когда нас много, тень становится плотнее, каждый заслоняет солнце.

      – Понятное дело, мы не на экваторе.

      – Им достается меньше, по крайней мере, они так думают. Россия велика, у нее все очень крупное – заводы, аэродромы, порты. В Латвию такие вещи входят с трудом, – она подыскивала сравнение, – вот как мужской кулак в женский декоративный карман. Они жалуются, дескать, природа не рассчитана на такую тяжесть. Выйдут из состава, построят маленькое государство, оно будет намного лучше прилажено.

      – К природе? – перебил Максим.

      – И к ней тоже, вообще к каждому человеку.

      – Россия прилажена к народу? – Максим хотел понять ее мысль.

      – Вот-вот, а они хотят к людям и дойти до каждого.

      – Разные масштабы?

      – Можно сказать и так.

      – Но ведь если уйдет Россия, что станет с русскими? Будет ли новое государство прилажено к ним или только к своим?

      Она смотрела на него, взвешивая тяжесть вопроса.

      – Вы знаете, очень много накопилось. Думаю, к своим. Но и от самой России будет кое-что зависеть. Если очень ослабнет, нам придется несладко.

      Она принесла две белые расписные кружки.

      – Будем пить чай.

      Девушка в национальном костюме легко ступала по стенке из фарфора.

      – Как смотрится?

      – По-моему, неплохо, но я не специалист.

      – Пробуем вместе с дочерью – надо как-то выживать.

      Он пил чай с вареньем из черной смородины. Было очень тихо. Ни трамвая, ни автомобилей, ни уличного говора.

      – Здесь как в деревне, – сказал он, – где же люди?

      – Вы привыкли к Москве. Это совсем другое.

      – При царях разе не жили вместе, – снова начал он, – двести лет и ничего.

      – Тогда и Россия была не та. По сравнению с этой меньше.

      – Наоборот, больше вместе с Финляндией и царством Польским.

      – Вы говорите о территории, я о начинке.

      – Но как же без нее в наше время? Здесь нет, например, тракторного завода или экскаваторного, словом, по-настоящему чего-то тяжелого.

      – О чем вы, им даже ВЭФ не нужен!

      – Чем тогда