Из жизни карамели. Виктория Платова

животного на полу.

      – Холодильник работает? – спросил Рыба.

      – Работает.

      – А без резинки?

      – Без резинки – нет. Дверца не закрывается, понимаешь…

      – Ясно. А телевизор?

      – Это не телевизор. Это мини-бар.

      – Мини-бар?..

      Баром лишенную телевнутренностей коробку можно было назвать весьма условно: внутри не оказалось ни одной бутылки со спиртным – скорее, воспоминания о них в виде темных, правильных кружков числом около двух десятков. Поверх пятен, в самом дальнем углу, валялись две картонные подставки для пива и обертка от детского гематогена.

      – Можешь пользоваться, – великодушно разрешил Николаша.

      – Так здесь же нет ничего!

      – Заполнить не проблема. У тебя есть чего кирнуть?

      – Нет.

      – Так-таки ничего и не привез? Никакого привета из Питера?

      – Нет.

      – А если хорошенько поискать?

      – Да нет же, говорю тебе.

      – А в чемодане?

      – Нет – значит нет. В глобальном смысле, – терпеливо объяснил Рыба коротышке-депутату.

      – Можно сбегать, – после глубокого, пятиминутного раздумья предложил альтернативный вариант Николаша.

      – Зачем?

      – Не зачем, а за что. За встречу на земле Салехарда. И вообще…

      – Ну, я не знаю… – Рыбе-Молоту вовсе не улыбалось пить с совершенно незнакомым и мало симпатичным ему человеком.

      – Или ты не русский? – подначил Николаша.

      – Русский.

      – Или ты поганый клеветник из Европы?

      – Русский. Я – русский.

      – Раз русский – тогда дуй за пузырем. Лучше за двумя.

      – А сам?

      – Депутаты по гадюшникам не ходят, – резонно заметил Николаша.

      До сих пор у Рыбы-Молота не было ни одного знакомого депутата никакого уровня – начиная от федерального и заканчивая местным, оттого он и не знал, где депутатам позволительно являться без ущерба для репутации, а где – нет.

      – Все так серьезно?

      – Не, несерьезно, – успокоил Рыбу Николаша. – Я, конечно, мог бы и сам… Но продавщица, падлюка, обязательно Верке настучит…

      – Верке?

      – Жене моей, Вере Рашидовне. Мне, конечно, фиолетово. Только Верка попрекать начнет.

      – Я тоже не люблю, когда пилят мозг, – вставил Рыба.

      – Не, Верка не пилит. Верка передо мной на коленях стоит денно и нощно. Но когда ей что-то не нравится, она начинает сопли распускать. А я этого не люблю. У меня от этого зубы шататься начинают. Вот так.

      Последнюю реплику Николаша произнес горделивым шепотом, непроизвольно оглядываясь на дверь. Больше всего он был похож сейчас на третьеклассника, который тайком курит в школьном туалете и, в случае опасности, готов сунуть непотушенный окурок в карман. Вот кого Николаша все это время смутно напоминал Рыбе-Молоту – третьеклассника, ребенка. А Вера Рашидовна, соответственно, исполняла роль матери третьеклассника: