Повстанец. Александр Уваров

детей, – ответил Каэ.

      – Какие слова ты научился произносить, – проворчал Энко.

      И, отвернувшись, запахнулся в плащ, угол его подняв капюшоном над головой.

      «Он на что-то обиделся?» с тревогой подумал Каэ. «Неужели мой ответ показался ему неискренним?»

      – Разве мы так хороши? – вопрошал Энко то ли ученика, то ли кого-то незримого, скрывающегося на затянутых тьмою верхних ступенях. – Кого ты собрался спасать, мальчик? Кого вы все собрались спасать? Мир вы не спасёте и не погубите…

      Энко поднялся уже на пять ступеней и голос его становился всё тише.

      – …Что вы ищете в этом… космосе? Глупые, юные наследники древнего дома… Вам мало того счастья, которое у вас уже есть? Вы утратили былую безмятежность, веру в нашего доброго Творца, даже веру в свой всемогущий… видите ли… разум… Вы с нарастающим беспокойством вглядываетесь в темноту Космоса, пытаясь угадать, откуда же придёт к вам… это страшное… безжалостное… пока ещё незримое, но уже живущее Зло. Но скажите мне… Не вы ли сами маните его безумными своими… победами? Путешествиями… туда… навстречу…

      Бордовый плащ учителя исчезал в тумане. Сливался с ним.

      – Мы не изменим мир! – крикнул вслед учителю Каэ. – Быть может, даже не поймём его! Но…

      Каэ замолчал. Ему показалось, что учитель теперь слишком далеко и не слышит его.

      Он посмотрел вверх, силясь разглядеть едва проступающие сквозь багровую мглу контуры Храма. На мгновение ему показалось, что над облаками показался плывущий в небо изумрудный купол с белой вязью букв по краям; показался – и растаял, исчез.

      Или только видение это было?

      Каэ покачал головой.

      «Видения… Кто слишком много медитирует… Мы должны быть спокойны».

      Он подошёл к самому краю площадки, туда, где каменистый край с бортиком из невысоких плит повис над тёмной пропастью.

      И долго смотрел вниз, в темноту. По тихим, почти незаметным движениям угадывая тень подступающей ночи.

      Из глубины шахты тянуло сыростью, будто из старого погреба.

      – Подземные воды поднялись, – сказал Креди.

      Бело-голубой луч фонаря прошёл по стенам, высвечивая чёрные, взбухшие от сырости и давления грунта доски деревянных креплений, напирающие на покосившиеся столбы подпорок.

      Время от времени в пятне света мелькали бледно-розовые узоры грибковых колоний, контрастно выделяющиеся на черноте досок и оттого особенно хорошо заметные даже в подземном полумраке.

      – Запах тут,.. – сказал Нурис и шумно потянул носом воздух. – Ну, прямо тошнит от этого запаха.

      – Терпи, командир, – ответил Креди. – Тут весь отряд пройти должен.

      – Пройдет ли? – с явным сомнением в голосе спросил Нурис. – У нас ведь одних бойцов человек сорок. Да ещё беженцы. С детьми, заметь. И сколько их – я, например, до сих пор не знаю. Потому что, проводник наш дорогой, они всё прибывают и прибывают…

      Нурис неожиданно замолчал.

      Шорох, услышанный ими ещё при входе в шахту…

      «Нет,