Нежнее нежного (сборник). Осип Мандельштам

обуза северного сноба —

      Онегина старинная тоска;

      На площади Сената – вал сугроба,

      Дымок костра и холодок штыка.

      Черпали воду ялики, и чайки

      Морские посещали склад пеньки,

      Где, продавая сбитень или сайки,

      Лишь оперные бродят мужики.

      Летит в туман моторов вереница;

      Самолюбивый, скромный пешеход —

      Чудак Евгений – бедности стыдится,

      Бензин вдыхает и судьбу клянет!

      «Дев полуночных отвага…»

      Дев полуночных отвага

      И безумных звезд разбег,

      Да привяжется бродяга,

      Вымогая на ночлег.

      Кто, скажите, мне сознанье

      Виноградом замутит,

      Если явь – Петра созданье,

      Медный всадник и гранит?

      Слышу с крепости сигналы,

      Замечаю, как тепло.

      Выстрел пушечный в подвалы,

      Вероятно, донесло.

      И гораздо глубже бреда

      Воспаленной головы

      Звезды, трезвая беседа,

      Ветер западный с Невы.

      Бах

      Здесь прихожане – дети праха

      И доски вместо образов,

      Где мелом, Себастьяна Баха,

      Лишь цифры значатся псалмов.

      Разноголосица какая

      В трактирах буйных и в церквах,

      А ты ликуешь, как Исайя,

      О рассудительнейший Бах!

      Высокий спорщик, неужели,

      Играя внукам свой хорал,

      Опору духа в самом деле

      Ты в доказательстве искал?

      Что звук? Шестнадцатые доли,

      Органа многосложный крик —

      Лишь воркотня твоя, не боле,

      О несговорчивый старик!

      И лютеранский проповедник

      На черной кафедре своей

      С твоими, гневный собеседник,

      Мешает звук своих речей!

      «В спокойных пригородах снег…»

      В спокойных пригородах снег

      Сгребают дворники лопатами;

      Я с мужиками бородатыми

      Иду, прохожий человек.

      Мелькают женщины в платках,

      И тявкают дворняжки шалые,

      И самоваров розы алые

      Горят в трактирах и домах.

      «Мы напряженного молчанья не выносим…»

      Мы напряженного молчанья не выносим —

      Несовершенство душ обидно, наконец!

      И в замешательстве уж объявился чтец,

      И радостно его приветствовали: «Просим!»

      Я так и знал, кто здесь присутствовал незримо!

      Кошмарный человек читает «Улялюм».

      Значенье – суета, и слово – только шум,

      Когда фонетика – служанка серафима.

      О доме Эшеров Эдгара пела арфа.

      Безумный воду пил, очнулся и умолк.

      Я был на улице. Свистел осенний шелк…

      И горло греет шелк щекочущего шарфа…

      Кинематограф

      Кинематограф. Три скамейки.

      Сантиментальная горячка.

      Аристократка и богачка

      В сетях соперницы-злодейки.

      Не