Аналогичный мир. Том первый. На руинах Империи. Татьяна Николаевна Зубачева

индейца рубашка магазинная.

      – Да, и из неплохого магазина. И ты заметила штопку? Я не знаю, кто в городе умеет так штопать.

      – Он мог её получить за работу.

      – Да, конечно. Но почему белый таскает с собой куртку, а индеец нет? Оставил на квартире? Они не похожи на бездомных.

      – Да, но живут раздельно. Белый вчера, когда договаривался, был один.

      Они помолчали, наслаждаясь кофе. Лилиан вздохнула.

      – Но как же он красив.

      – Да, и шрам его совсем не портит.

      Лилиан засмеялась.

      – Без шрама он походил бы на спальника.

      – Лилли! – Миллисент опустила чашку на колени. – Ты умница! Конечно же, он спальник.

      – Индеец-спальник?!

      – Ну конечно! Вспомни, как он двигается, как носит одежду. Конечно, это редкость, но может, он именно поэтому и уцелел.

      – Но, Милли! С такими руками и спальник?!

      – Он, наверное, уже до капитуляции был на другой работе. Хотя не представляю, зачем держать спальника и не использовать его. И сейчас… ну, там, где он живёт, он спальником не работает.

      – Ты права, Милли, иначе бы он никогда не нанялся на стройку.

      – Значит… – Миллисент задумчиво прикусила губу, – значит… Нет, не могу представить, кто ему мог дать жильё и не использовать.

      – Ну, – осторожно сказала Лилиан, – это не обязательно… белая. Они могут жить и в Цветном квартале.

      – Для Цветного квартала они слишком чисты. Там так не следят за одеждой. И стирают они не сами, им стирают. А индейцу и гладят.

      – Да, я заметила. Милли, шрам у него свежий, не так ли?

      – Да. Значит, он перестал быть спальником не из-за шрама. Как ты думаешь, Лилли, могут они… быть парой?

      – Нет, Милли. Тогда бы они и жили на одной квартире. И… и обращение было бы другое. Ну, с Бьюти.

      – С ней заигрывал белый.

      Лилиан негромко засмеялась.

      – Индейцу она тоже понравилась. Но он уступает её белому. Нет, Милли, между ними совсем другие отношения.

      – Кстати, белый тоже красив.

      – Я бы сказала, обаятелен. И кажется, он моложе индейца. Ненамного, но моложе.

      – Они оба пришлые. Белого бы мы увидели и раньше, а в нашем Паласе, – Миллисент лукаво подмигнула сестре, – индейцев не было, не так ли?

      Лилиан ответила смущённой улыбкой. Миллисент долила себе и сестре кофе и выключила спиртовку под кофейником.

      – Интересно, Милли, сколько они провозятся с пристройкой?

      – Ну, завезти товар мы успеем.

      – Хотелось бы открыть к Дню Матери.

      – Ты думаешь, цветных это волнует?

      – Милли, посмотри на Нанни и Бьюти. Вспомни, когда мы купили Бьюти, как изменилась Нанни. Она даже придумала Бьюти отца и рассказывала мне, да и тебе, Милли, о своих приключениях с неким, – Лилиан с удовольствием рассмеялась, – гостившим у нас джентльменом. Она даже забыла, что родила всего однажды от дядюшкиного кучера-черныша и то мёртвого мальчика. Десятая дочь – дочь по закону. Мы даже не говорили ей ничего, вспомни. Она сама спросила, и ты кивнула. И для неё всё решилось. И Бьюти… как она любит