Родовой артефакт. Хранительница. Елена Матеуш

Наверно, мои любимые пирожные за двоих ел?!».

      Тот счастливо хохочет и пытается уворачиваться, прячась за отцом. Интересно, Александр вспомнит обо мне или придётся расспрашивать слуг о том, где меня поселили? Выяснять это не пришлось: взгляд Леони внезапно останавливается на мне и он спрашивает:

      – А кто эта дама, папа?

      Александр, словно проснувшись, поворачивается в мою сторону и молчит, будто забыв все слова разом. Затем подходит ко мне. Сын, как на привязи идёт за ним следом, переводя озадаченный взгляд с отца на меня.

      Остановившись рядом, супруг берёт меня под руку и официальным тоном произносит:

      – Элория, позвольте представить вам моего сына и наследника лорда Леони. Леони, знакомься. Это моя жена леди Элория Эрриа.

      Тёмные глаза мальчика становятся совсем чёрными от расширившихся зрачков. Тихим и каким-то особенно детским голосом он растеряно спрашивает:

      – Ты моя мама?

      С трудом справившись с комом в горле, отвечаю:

      – Нет. Знаешь, когда мне было восемь, моя мама умерла, и меня вырастила тётя. Я её очень люблю, и она меня любит, но мама у человека только одна, и твоя, уверенна, была очень хорошей. А я постараюсь тебе помочь расти так, чтобы душа её не грустила, наблюдая за нами.

      Леони смотрит на меня, пытаясь понять, как относиться к моим словам. Я вспомнила себя почти такой же, как стояла на пороге тётиного дома и злилась на неё оттого, что она не мама.

      Вдруг он сердито хмурится и становится забавно похожим на своего отца:

      – Не надо меня жалеть!

      Совсем забыла, что дарги эмпаты и могут видеть сильные эмоции!

      – Прости, я не специально. Я тоже не люблю, когда меня жалеют.

      – Тебя?! – по его взгляду видно: он не верит в то, что взрослая дама может вызывать жалость.

      – Да, очень не люблю. И однажды взяла и спряталась от всех, кто мог меня пожалеть.

      Леони улыбается, ему кажется смешным, что взрослая тётка могла играть в прятки. Он смотрит на меня и ждёт продолжения.

      – И знаешь, что получилось? Вокруг остались только равнодушные ко мне люди.

      – Но это было раньше! – вмешивается Элида.

      – Конечно! – улыбаюсь ей в ответ.

      Леони молчит, обдумывая, и наконец кивает своим мыслям:

      – Я буду тебя жалеть, и ты можешь жалеть меня.

      – Но не надейся, я буду это делать не сильно, – смеюсь я. – Договорились!

      И хватаю его руку, чтобы пожатием закрепить договор. Его реакция озадачивает. Он растерянно дёргается, пытаясь вырвать ладонь, и почти испуганно смотрит на отца.

      – Она человек, ей можно, – успокаивающе говорит ему Александр.

      – У нас, даргов, прикосновения допустимы только среди самых близких, кому полностью доверяешь, – поясняет он уже мне. – Телесный контакт усиливает воздействие, и даже слабый менталист может тогда влиять на более сильного мага.

      – А как же вы … танцуете?

      – Танцуем мы в перчатках, – любезно поясняет муж. – А партнёров стараемся выбирать