Род. Снорри Кристьянсcон

стояла жара, волоски на руках у Хельги поднялись дыбом.

* * *

      В полдень по округе прокатился крик Яки:

      – Всадники!

      Хельга разволновалась. Странное поведение Уннтора в коровнике тревожило ее, но она старалась не обращать на это внимания. «Что-то случится». И пусть уют повседневности успокаивал, но эта мысль не отпускала: на нее надвигался внешний мир. Она подбежала к главным воротам, откуда ничто не закрывало вид на долину. Яки и Эйнар были уже там.

      – Лошадей они не берегут, – заметил Яки.

      – Когда это Карл хоть что-то берег? – сказал Эйнар.

      Коренастый мужчина резко схватил сына за руку.

      – За языком следи, – прорычал он. – Понял меня?

      – Да, папа, – ответил Эйнар, стараясь не морщиться от грубой хватки.

      Яки отпустил его.

      – Просто… если можешь, ничего не говори. – Он взглянул на Хельгу и добавил: – И ты, девочка, тоже.

      Хельга кивнула:

      – Конечно. – Она посмотрела на всадников. Силуэты были едва различимы. – Их трое?

      – Они далеко, мне не видно, – пробормотал старик.

      – Возможно, – Эйнар выглядел озадаченным. – Но кого тогда они оставили дома?

      Со двора послышался голос Хильдигуннюр:

      – Хельга? Подсоби-ка мне…

      Еще раз взглянув на приближающихся всадников, Хельга развернулась и побежала к длинному дому, внушительному строению со стенами почти в два человеческих роста. Женщина в боковых дверях по сравнению с ним смотрелась что веточка, но Хельга давно поняла, что о ней нельзя судить по внешности. Хильдигуннюр, женщина, ставшая ей матерью, была выносливей многих мужчин. Пусть она не была ни высокой, ни крепко сбитой, зато двигалась с легкостью, скрывавшей пятьдесят пять прожитых лет, и до сих пор могла бежать полдня без остановки. Каким бы невероятным это ни казалось, она во всем была ровней Уннтору. Последние тридцать лет они были сердцем и своей долины, и соседней, и той, что за ней. Женщины проводили в пути несколько дней, чтобы спросить у Хильдигуннюр совета; большинство считало ее строгой, но справедливой, а у тех, кто так не думал, хватало мозгов, чтобы помалкивать и поминать ведьмовство лишь там, где точно не было лишних ушей. Но и те и другие соглашались в том, что мудрость ее была глубока.

      – Быстрее, девочка! – крикнула Хильдигуннюр. – Тут бородой обрастешь, пока тебя дождешься.

      – На тебе, мама, и борода хорошо смотреться будет.

      – Лесть тебя до добра не доведет, – улыбнулась Хильдигуннюр. – Котелки ждут. Путникам нужна еда. Вы кровати-то сделали?

      – Давно уже, – ответила Хельга. – Эйнар быстро справился.

      – Он молодец, – сказала Хильдигуннюр. В ее взгляде блеснула искорка. – И смотреть на него приятно.

      – Мама! – сказала Хельга. – Фу! Серьезно?

      – Ты, может, и считаешь его братом, – сказала Хильдигуннюр, пропуская ее в дом, – а люди на это смотрят по-другому.

      Прежде чем закрыть дверь, она оглянулась через плечо. Уннтор присоединился к Яки и Эйнару у ворот.

      Когда всадники приблизились и трое мужчин