Новейшая оптография и другие занятные истории. Сборник рассказов. Игорь Валерьевич Мерцалов

в моем молчании! – заверил его Сударый, не совсем понимая, что такого деликатного может быть связано с достижениями магической науки.

      – Коротко говоря, не так давно устроил я счастье своей дочери, ненаглядной Запятуньи. В зятья ко мне угодил молодой Молчунов, Незагрош Удавьевич. Человек фамилии порядочной, небеден, да и собой весьма недурён. Устроил я его приличествующе, в губернскую канцелярию. Всё хорошо, но с некоторых пор… Ах, и сказать-то неловко, но где нынче правды искать, как не в высоких достижениях науки! В общем, перестал я ему вдруг доверять. И ведь ничего-то определённого сказать против него не могу, чтобы там подозревать в чём-то – ни-ни! Но – не доверяю и всё тут. Уже сам исстрадался, не в силах разгадать терзающих старое сердце сомнений – и вот прослышал о достижениях волшебства оптографии. И подумал: вот бы хорошо такую пластину изготовить, на которой именно личные свойства Незагроша нашего Удавьевича, в обычной жизни от глаз, быть может, сокрытые, явны станут.

      – Ах, вот что вы имели в виду! – сообразил Сударый. – Боюсь, я должен огорчить вас. Дела подобного рода…

      – Обсуждаются приватным образом, – перебил его Рукомоев. – Как мы с вами и делаем. Надеюсь, вы не думаете, что я способен пойти с вашим оптоснимком в суд? Конечно, при условии, что снимок вообще покажет что-то предосудительное. В том-то и соль, что мы с вами действуем приватнейшим образом, любезный Непеняй Зазеркальевич! – успокоил он оптографа, приятно улыбнувшись.

      – Вы меня не совсем поняли. Моральный вопрос относительно данного случая пока даже не стоит, ибо научные разработки находятся ещё в стадии эксперимента…

      – Ста рублей вам хватит? – чуть наклонясь вперед, спросил Рукомоев, и Сударый поперхнулся окончанием фразы.

      По молодости лет он привык мыслить в космических, или, по крайней мере, планетарных масштабах, однако конкретная цифра впечатляла не в пример сильнее. Сто рублей! За самые качественные снимки в своей студии он брал по полтора рублика с персоны, в особых случаях по два, как намеревался взять сегодня с одного из торжественных мундиров, которому требовалась на оптопластине, кроме собственной личности, добротная наведённая иллюзия. По три рубля с персоны платили ему те, кто хотел, как нынче Рукомоевы, получить не просто оптопластину, а богатый портрет, пригодный для вывешивания в раме на стене.

      Сто рублей!

      И ведь нравственный вопрос действительно не стоит! И не встанет до тех пор, пока того не потребует практика. И вообще, знаете вы, господа, что такое сто рублей для привыкшего во всём себе отказывать молодого энтузиаста в провинциальном городе?

      Это новейший, превосходный, изготовленный на единственном в мире чужедальском заводе призматический объектив, который поступил месяц назад в алхимическую лавку и там пылится пока за ненадобностью на полке, потому что заказавший его звездочёт обнаружил совершенную несовместимость с имеющимися у него приборами.