Берегитесь дедушки. Маргарита Ардо

завтра весь офис будет обсуждать мой стиль «мешок и валенки».

      – Я тебя люблю, – примирительно сказала Наташа.

      И они гордо внесли себя в партер.

* * *

      Люди рассаживались по красным бархатным креслам в рядах. А Наташа вертела головой из стороны в сторону, высматривая Игоря. Тщетно. Неужели, правда, показалось?

      В зале погас свет, дирижер взмахнул палочкой, и скрипачи, как один, аккуратно коснулись смычками струн. Поднялся занавес, позволяя любопытным взглядам зрителей проникнуть на новогодний бал. Там, на сцене, все было почти по-настоящему: свечи, аристократические гости в белом, розовом и голубом, елка с раскидистыми лапами, украшенная громадными золотыми шарами, почтенные старики в напудренных париках, раздающий игрушки фокусник в черном балахоне, расшитом звездами, мальчишки с саблями и стайка девочек в кисейных одеждах.

      Нежное скрипичное стаккато, чудесные декорации и наряды танцоров не тронули Наташу так, как обычно. К слову сказать, если кто-то тридцать первого декабря по традиции посещает в баню, то наши подруги уже много лет в предновогодний месяц ходили на Щелкунчика. Но сегодня все было иначе: Олькины сапоги жали, сердце само подскакивало в ритме стаккато аллегро, и от волнения горели щеки.

      Действо на сцене продолжалось. Олька шепнула:

      – Где же твои орешки? – и протянула учительскую котомку.

      Из-под увесистой грамматики Мёрфи и пары рабочих тетрадей Наташа извлекла пластиковую коробочку с засахаренным арахисом. Подруга с видом нашкодившей, но довольной кошки осторожно открыла ее и положила в рот орешек. Наташе было не до сладостей, а вот стриженый почти на лысо мужчина справа посмотрел на орешки с завистью и вожделением. Проникнувшись к нему сочувствием, Наташа уже хотела было передать коробочку, но вовремя заметила недобро вспыхнувший взгляд спутницы «осýжденного на балет». Наташа притворилась, что ничего не заметила, и вперила взгляд в танцующих на сцене детей.

      В Наташиной голове завертелись мысли: «А вот Игорь не такой. Он наверняка наслаждается музыкой, и не сидит с понурым видом. Игорь – эстет, сразу видно. Даже в командировке не мог пропустить Щелкунчика! Не удивлюсь, если он и в Венской опере бывал, и в Мариинке, и… Ах, неужели бывают такие мужчины?! – заранее восхищалась Наташа, чувствуя, что, увидев предмет своих волнений, будет способна прямо с кресла воспарить в прыжке па де пуасон не хуже балерины в пачке. Но тут же в груди похолодело: – Боже, а вдруг он не один? Вдруг с какой-нибудь супер-пупер красавицей? И тут я… С выходом из-за печки. Ой, мама… Наверняка так и есть. Боже, ерунда какая! Все, не буду даже думать о нем. – Но с очередным тактом оркестра на Наташу вновь накатывало: – Ах, как хочется на него посмотреть… Хоть глазком! Господи, если ты есть, пожалуйста-пожалуйста… Скорей бы, скорей бы антракт! – и тут снова: – Ой, я, наверное, выгляжу нелепо в Олькиных вещах. Нет, лучше не встречать его совсем…»

      И так по кругу.

      К концу первого действия драматизм Наташиных чувств достиг апогея, и она решила, что не сдвинется с места. Олька потянула ее за руку, не церемонясь:

      – Эй,