Седьмое евангелие от «ЭМ». Франц Гюгович Герман

себе слово, что больше близко не подойдёт к воде, которую в одночасье возненавидел, но в то же лето научился плавать и позабыл о враждебности к воде. Теперь Семён практически каждое утро, когда ходил за водой к роднику, сначал сворачивал на пляж и плавал в протоке. Прямо у скалы, где при большой воде был тот самый водоворот, кто-то поставил у берега дощатый плот. Женщины стирали на нём бельё. Семёну нравилось нырять с этого плота. Он уже на бегу стаскивал с себя одежду, забегал на плот и с разгона нырял. Сегодня он так и сделал. Майка летела в одну сторону, шорты в другую. Он уже нашёл взглядом плот, заскочил на него и, оттолкнувшись, нырнул в воду. Велика сила привычки. Ночью кто-то перегнал плот из под скалы на середину пляжа, на мелководье. Нырнувший Семён тут же врезался в дно («Как это символично: дно и «ДНО»»). Удивителным образом, но Семён не сломал при этом ни руку, и даже, ни один палец, однако лицо, локти, живот и колени всё было разбито и расцарапано в кровь. Сначала он с трудом перевернулся на спину. Немного отдышавшись, он выбрался на пляж. По всему телу струились ручейки крови. «Как же я не заметил, что плот кто-то передвинул…», – подумал Семён.

      * * *

      Бережной расположился на склоне скалы и читал книгу, время от времени поглядывая на купающихся. В какой-то момент, оторвав взгляд от книги, он увидел под скалой вынурнывшего из воды человека. Этот человек привлёк внимание Антона тем, что он был в кепке, хотя и нырял под воду. Он тут же окинул быстрым взглядом прилегающую к скале акваторию и увидел барахтающегося в водоворе ребёнка. Не раздумывая Бережной отложил книгу и прыгнул воду прямо с того места на скале, где он сидел.

      Этот дачный сезон был отмечен ещё одним ярким событием. Прямо у входа в дачный посёлок, на пригорке располагалась большое длинное здание – это была столовая. А на веранде этой столовой стоял стол для настольного тенниса. Молодёжь старшего поколения по вечерам играла здесь в теннис и слушала музыку – уже появились первые бытовые магнитофоны.

      Баба Лена разбудила Семёна и маленькую Викторию под утро. Было, наверное, часа четыре утра, но рассвет ещё не наступил.

      – Вставайте, вставайте скорее. Прожар, – взволнованно приговаривала бабушка, – столовая наша горит.

      Зрелище было страшное. Всё здание столовой пылало. Пламя достигало вершин деревьев и озаряло всё вокруг. Проснувшиеся дачники стояли поодаль не приближаясь к огню на расстояние метров ста. Семён и Вика стояли на крыльце своей дачи, но даже там чувствовался жар огня. В голос плакала продавщица местного магазинчика, который находился немного ниже и левее горящей столовой. В руках у неё был шланг и она отчаянно поливала стены своего магазина.

      Некоторое время спустя на территорию дач ворвалось, пугая своим рёвом лес, сразу четыре или пять больших пожарных машин. Битва с огнём продолжалась несколько часов.

      Днём бабушку и ребятишек увезли с дачи, а вечером они снова появились в лесном посёлке. То, что увидел Семён, поразило его. Вместо столовой было ровное чёрное поле. Торчали какие-то обгорелые останки здания,