Первая заповедь. Александр Кауфман

допросов с привлечением свидетелей и ложных свидетелей, дознаватель услышал стук в дверь. Накинув тонкий халат, он подошёл и без опаски открыл: символ Королевской Жандармерии позволял ему чувствовать себя уверенно почти везде, в соседней комнате дежурил приставленный на время выездной работы страж, а себя Игнаций считал неплохим бойцом – правда, не вполне заслуженно, ведь реального опыта дознаватель не имел, ограничиваясь учебными поединками.

      На пороге стоял незнакомый черноволосый мужчина, от взгляда льдисто-голубых глаз его Игнаций почему-то отшатнулся чуть ли не в ужасе, но быстро взял себя в руки и задал вопрос тоном, как ему казалось, жёстким и хлёстким:

      – Кто ты такой и что тебе нужно?

      Получилось не очень внушительно, голос сорвался на фальцет в самой середине фразы, и заметивший это черноволосый слегка улыбнулся:

      – Третья Заповедь наказывает мне представиться и предоставить право защищаться любым оружием на выбор. Итак, зовут меня Шакнир, и я пришёл убить тебя, – черноволосый неуловимым движением вытащил два изящно-смертоносных парных кинжала из складок балахона. – Чем будешь защищаться? И будешь ли вообще?

      От страха дыхание Игнация перехватило, разум затуманился, и он даже не смог вспомнить, как позвать стража, вместо этого жалко пискнув что-то нечленораздельное о своей невиновности.

      – Невиновен, говоришь? Отнюдь, – мужчина непреклонно шагнул в комнату, заставив дознавателя попятиться, и притворил дверь – Согласно второй Заповеди, мы не убиваем, мы караем виновных. Мы всегда уверены в вине того, кто должен умереть. Впрочем, мы не опираемся на законы; у нас на многое свой взгляд. Однако, друг Игнаций, изощрённые пытки невинных людей – совсем не то, что мы могли бы одобрить.

      Во время краткого монолога второй дознаватель Игнаций Вартан, восходящая звезда отдела и гроза всех, кто попадал в его руки, с шумом и запахом обделался. Он так и не понял, что вызвало в нём животный ужас, заставивший вжаться в угол и не иметь сил позвать на помощь. Игнацию и раньше многажды угрожали смертью, но сейчас всё было совершенно иначе. Черноволосый Шакнир не угрожал, он сухо и немного скучно излагал, зачем пришёл, а Игнаций знал, что убийца свою работу выполнит – холодные голубые глаза, почти не выражающие эмоций, говорили лучше тысячи слов. Обезумевший от страха Вартан нашёл в себе силы на последний рывок: путь к двери ему преграждал Шакнир, но было ведь ещё и окно. Игнацию показалось, что он метнулся с невероятной скоростью, дознаватель вложил в рывок всю волю к жизни, но для Шакнира он двигался, подобно мухе, очнувшейся после зимней спячки. Неуловимым движением убийца метнул кинжал, который настиг жертву на полпути к окну и вонзился между лопаток, чуть левее позвоночника, пробив лёгкое и сердце. Коротко булькнув, Игнаций Вартан упал, тело его несколько раз дёрнулось в предсмертной агонии и застыло. Шакнир, размышляя о лёгкой смерти, сделал несколько шагов, обошёл лужицу крови и вытащил кинжал, обтерев его концом халата дознавателя. На небольшом прикроватном столике громоздилась красивая