Медынское золото. Святослав Логинов

колдунишко кому хочешь глаза отведёт и продаст навозную лепёху за ожерелье медынской работы. Поэтому Ризорх на торгах вовсе не появлялся, а второй колдун, Устон, хотя и держал над палаткой бунчук из тонко вычесанной конопли, но, торгуясь, вертелся по-простому, сварился из-за цен, бил по рукам и ежесекундно помнил, что чародеи степных племён следят за ним неуклонно. Степенный Ризорх, перед которым носили бунчук с волчьим хвостом, сидел по ханским шатрам, пил кислое кобылье молоко, поглаживал седую бороду и слушал льстивые речи. В подобных делах чародейства не возбранялись, но Ризорх знал, что и он не оставлен вниманием недругов, и ничего чудесного себе не позволял.

      Третий колдун – Напас – торчал безвылазно в шалаше, крытом лосиными шкурами, и, казалось, ничем на свете не интересовался. Хотя с ним как раз всё было ясно: боевой маг следит за безопасностью соплеменников. Пасли и Напаса, да не много выпасли: сидит чародей, оглядывает окрестности магическим взором, копит опасную силу, а в чём та сила заключена, и предки не скажут. Над входом в шалаш – бунчук: медвежья лапа с когтями. Предупреждает – такого лучше не трогать, целее будешь. Но и он ни в какие дела не мешается.

      У воинственных степных народов с бунчуками дело обстоит просто: палка, а на ней – лошадиный хвост. А у лесовиков коней нет, и всякий бунчук наособицу выделывается. Степные по этому поводу немало головы ломают. Говорят, чем сильней колдун, тем грозней бунчук. Поэтому волчьему хвосту или медвежьей лапе и уважения больше. А на самом деле колдун вяжет себе бунчук и порой сам не может сказать, почему делает так, а не иначе. У Потокма, набольшего из лесных колдунов, на бунчуке красуется связка беличьих шкурок, каких любому мальчишке настрелять впору. И среди добрых соседей знак этот уважается поболее медвежьей лапы.

      А степняки пусть думают, что хотят. На то им головы даны, чтобы догадками мучиться.

      Вот у губошлёпистого Ати бунчук такой, что даже свои удивляются. Когда ему нужно выступать перед чужаками, то вперёд выносят резной шест, на котором красуется изогнутый хвост тетерева-косача. Но сейчас священные перья – знак колдовского могущества – надёжно спрятаны. Атя, с видом дурачка, который ему всегда прекрасно удавался, прислуживает Ризорху, промокает ему пот со лба, отгоняет кусачих мух и слова не произносит ни по какому важному делу. Зато и его неприятельские чародеи не высмотрели, а сами они у Ати все как на ладошке. Ну, не совсем как на ладошке, опытный маг такого ни в жизнь не допустит, но великий хан Катум, что удостоил Ризорха долгих бесед, для скромника Ати прозрачен.

      Великий хан столь могуч телом, что ни один конь не может его выдержать. Голос у хана трубный, и грудь под парчовым халатом волосатая. На мизинце – другие пальцы со временем оказались слишком толсты – нефритовое кольцо, означающее, что некогда владыка был отменным стрелком, посрамлявшим лучших из лучших. Одна беда, этот великолепный мужчина не был магом. Сам-то он полагал, что избран ханом за свои великие достоинства, но понимающие знали, что хан посажен на